— Вы проводите меня до вокзала?
— Как прикажете, — ответил недовольно Андрей и последовал за княжной на улицу.
Груша проводила молодых людей взглядом и, тяжело вздохнув, вошла в кабинет.
Князь Константин сидел за письменным столом и стучал тупым концом пера о деревянную столешницу, покрытую дорогим сукном.
— Наконец-то! — прошипел Урусов, уставившись холодными злыми глазами на вошедшую девушку. — Закрой дверь! Чего встала? Пройди.
Услышав ядовитый тон князя и его обращение на «ты», Груша задрожала, понимая, что он действительно сильно разозлился. Она послушно закрыла дверь и прошла вперед на несколько шагов. Константин смерил ее стройную ладную фигурку злобным взглядом.
— Значит так, — начал он. — Я вижу, что моя мать и сестра избаловали тебя. Ты все время бездельничаешь. А, насколько я помню, ты крепостная! — он заводился все сильнее, и его взор уже просто пылал бешенством. — А крепостные должны отрабатывать свой хлеб. Так вот, с этого дня ты будешь работать в этом доме, как и все. А именно, приносить мне по утрам завтрак, чистить одежду, прислуживать, прибирать в моих комнатах, а в остальное время помогать на кухне Матрене, ну и исполнять другие мои поручения. Агафья тебе все объяснит.
— Как прикажете, Константин Николаевич, — ответила Груша и, нервно кусая губы, опустила глаза в пол.
— Немедля пойдешь в мою спальню и приберешь там. После отправляйся на кухню на помощь к Матрене. А вечером после ужина в музыкальной зале будешь играть для меня на рояле. Поняла?
— Да, — кивнула Груша, боясь даже поднять взор на Урусова. Еще никогда она не видала князя в таком недовольном настроении. Весь прошедший месяц он был вежлив с ней, учтив и даже иногда нерешителен. А сейчас она будто увидела другого Урусова: клокочущего, неприятного и злого.
— Ступай и скажи Агафье, пусть обед накрывает, — приказал он.
Груша кивнула и быстро вышла из кабинета.
— Если бы только он навсегда отослал меня на кухню, — шептала девушка, поднимаясь по широкой лестнице. — Я бы только рада была, что не надо будет постоянно находиться в поле его зрения.
В открытой коляске, которая следовала по проселочной дороге, Татьяна занимала место напротив Елагина. Княжна, распрямив плечи и придав своему телу наиболее соблазнительную позу, призывно смотрела на управляющего страстным взглядом и пыталась завязать разговор. Елагин, недовольный тем, что княжна настояла, чтобы он сидел в коляске напротив, а не с извозчиком, почти не слушал.
— Андрей Прохорович, как вы думаете, стоит нам дальнюю часть парка переделать на англицский манер? — спросила томно княжна. — Вы слушаете меня? — окликнула она его.