– Вы тоже свободны, мэтр Вильмон, – сообщил он, едва сдерживая смех, и понятливый секретарь быстро выскочил за дверь, плотно прикрыв ее за собой.
Почти в то же самое мгновение из-за тронного кресла с непристойным ржанием, достойным пары жеребцов, вывалились господа советники. Дункан упал на освободившийся стул секретаря, а Лу сел прямо на ковровую дорожку у ног Аластора, подвывая от восторга и утирая проступившие на глазах слезы.
– Лаванда! – почти рыдал он. – Завернуть в ковер и лавандой… пересыпать… Беллиссимо… Монсиньор, я вас обожаю! Альс, ми амо-о-ор!
– Бедный егерский полк! – вторил ему Роверстан. – Ваше величество, вы… тиран! И деспот! Я это заявляю… как историк!
– Вот и не роняйте мою репутацию тирана! – сварливо заявил Аластор и посмотрел на Саграсса в надежде, что хотя бы боевик сохраняет свою обычную серьезность.
Но у того губы тоже тянулись в улыбке, и Аластор, вздохнув, махнул рукой и наконец-то рассмеялся.
– Двор будет в ужасе, – предположил он, удобнее устраиваясь в кресле. – Они только-только начали считать меня приличным королем. А я…
– А вы, ваше величество, не обязаны оправдывать их ожидания, – продолжая улыбаться, но с очень серьезными глазами сказал магистр. – Позвольте мне продолжить как историку. Во все времена люди прощали своим королям и жестокость, и разврат, и даже откровенную глупость. Непростительна была только слабость и неуверенность в своих решениях. Не подумайте, что я оправдываю тиранию и беззаконие, но что важнее? Жизнь одного человека, который оказался не на своем месте и не смог это понять? Или множество жизней, которые он неминуемо погубил бы?
Роверстан смотрел на него очень внимательно, и Аластор тоже ответил с полной серьезностью:
– Конечно, второе, магистр. Я только надеюсь, что сам никогда не окажусь на месте, для которого… непригоден.
– О, вам этого не стоит опасаться, монсиньор, – со смехом заверил его Лу. – Клянусь Всеблагой, вы великолепны! Лаванда! И пожизненное посменное капитанство! Саграсс, как вы думаете, скоро ли первому егерскому полку станут завидовать все остальные?
– Полагаю, что начнут уже сегодня вечером, – отозвался боевик, по обыкновению сдержанно улыбаясь. – Ваше величество, позвольте спросить, а всем остальным тоже запрещено обсуждать этот случай? Вы же понимаете, стоит мне или лорду Фареллу показаться в караулке…
– Обсуждайте на здоровье, – великодушно махнул рукой Аластор. – Но, надеюсь, в ваших рассказах я буду грозен и деспотичен!
– Грозен как сам Дорве! – заверил его Роверстан.
– И деспотичен как Перлюрен, – добавил Лучано. – Кстати, никто не видел Перлюрена? Утром я поручил его нашему бамбино и теперь не могу найти обоих.