Вот только я ничего не успевала. Я проживала дни на кофеине и сахаре и в конце концов вогнала себя в порочный круг: днем я кое-как перебивалась, заедая стресс, а всю ночь ворочалась от тревоги. За пять лет я сильно прибавила в весе; мне поставили диагноз апноэ — распространенное расстройство сна, при котором ночью люди на короткое время перестают дышать. Нарушения сна возникли быстро и незаметно, я даже не поняла, что происходит, но они были очень серьезными и я просыпалась уставшей, хотя мне казалось, что я крепко спала всю ночь.
Вместо того чтобы честно признать, как сильно я устала и как негативно моя усталость влияет на повседневные жизненные функции, я носила ее как знак отличия.
Теперь я понимаю, как мои триггеры — рождение ребенка, тревожность, детские болезни, усталость — совпали и наложились друг на друга, сделав ситуацию невыносимой. Но от усталости и загруженности я не могла даже взглянуть на ситуацию со стороны. Вместо этого я решила, что мне просто не хватает силы воли и твердости. Я помешалась на книгах по самопомощи и воспитанию, надеясь предотвратить и исправить все, что могло пойти не так. Я не расслаблялась ни на минуту и, по сути, превратилась в ходячую говорящую красную кнопку, которая при малейшем прикосновении могла сдетонировать. К несчастью для меня, я почти круглые сутки находилась в обществе двух маленьких подрывателей, которых хлебом не корми, а дай нажать на кнопку.
Я все время размышляла, планировала, предугадывала. Сколько дней подряд можно кормить детей макаронами с сыром, а когда уже хватит? Когда начинать тревожиться из-за того, что ребенок сосет палец? Что если мой ребенок дальтоник? Ставить ли детям классическую музыку? Давать ли пробиотики и, если да, какого производителя? Волноваться ли о том, что они пишут буквы зеркально? Я тревожилась даже из-за того, что тревожусь. Я стала мастером тревожности.
Однажды я позвала бебиситтершу, и та, выслушав нескончаемый поток инструкций и указаний, улыбнулась и произнесла: «Ого. Должно быть, трудно так много всего помнить». Ох, дорогая, подумала я, ты даже не представляешь. А потом сразу заволновалась, не стала ли я одной из тех назойливых гипербдительных родительниц, превратиться в которых мне страшно не хотелось.
Теперь я понимаю, что так много тревожилась по мелочам, потому что все важное — главным образом здоровье и безопасность моих детей и других членов семьи — вызывало слишком сильный страх. Я не могла сосредоточиться и удерживать внимание, я стала обо всем забывать, ронять, разбивать и терять вещи. Я задержала диссертацию, а вскоре стала нарушать дедлайны по книгам. Я спала все меньше, продолжала набирать вес и вымещала злость на детях. И сколько я себе ни обещала больше на них не орать, ничего не менялось.