Итак, основных практик четыре: однозадачность, сон, поддержка и самосострадание. По сути, наша цель — сосредоточиться на чем-то одном в течение дня, на чем-то одном в течение ночи (поспать), при этом получать как можно больше помощи и не слишком ругать себя, когда ничего не получится. Эти четыре ПУКа — безусловная необходимость, их ничем нельзя заменить. Способность концентрироваться на чем-то одном и не отвлекаться — настолько мощная стратегия борьбы со срывами, что мы посвятим ей оставшуюся часть этой главы.
Как муж научил меня игнорировать грязную посуду
«Я устала. Хватит с меня. Хватит. Хватит. Забери этих детей, а я лягу в ванну и буду смотреть в стену», — такими словами я встречала мужа каждый раз, когда оставалась с детьми на продолжительное время. Неважно, вели они себя хорошо или плохо — родительство всегда давалось мне тяжело, изматывало меня, лишало сил и подталкивало к срывам.
А вот мой муж, напротив, никогда не казался измученным, даже если проводил с девочками целый день. Я спрашивала его, как все прошло, он отвечал: «Прекрасно» — и не шутил. С ним наши дети тоже не всегда вели себя как ангелы, но почему-то их непредсказуемость и нытье воздействовали на него не так сильно, как на меня.
Со временем мне стало любопытно, в чем между нами разница. В чем его секрет (не считая того, что у него намного более устойчивая психика)? Примерно в это же время я начала изучать практики осознанности и заниматься медитацией осознанности, суть которой — наблюдение за своим состоянием и окружающей средой. И я заметила, что, возвращаясь с занятий, я прежде всего обращаю внимание на ужасный беспорядок в доме. Сразу становилось ясно, чем занимались мой муж и дочери, пока меня не было: игрушки, разбросанные по всей гостиной, говорили о том, что они играли в мемори и собирали пазл; грязная посуда на столе сообщала мне, что они ели на обед, а книги про мишек Беренстайнов, сваленные на диване, свидетельствовали, что их читали.
Первой реакцией на беспорядок была смесь раздражения, фрустрации и полной беспомощности. Но главной эмоцией, которую я испытывала, была злость. Когда с девочками оставалась я, дома никогда не образовывался такой бардак. Возвращаясь откуда бы то ни было, муж всегда видел чистые столы и прибранную гостиную и слышал тихое жужжание посудомойки. Почему же он не мог сделать все то же самое для меня?
Мы уже не раз ссорились по этому поводу, а потом я поняла, что порядок в доме и мое психическое равновесие связаны, но не так, как я думала. Беспорядок для меня служит мощнейшим триггером, и поэтому, оставаясь с девочками наедине, я постоянно прибиралась «между делом». Играя с ними в «Конфетную страну»3, я брала карту, передвигала своего персонажа на необходимое количество клеток и успевала сложить несколько полотенец, дожидаясь следующего хода и мысленно проклиная создателей этой тупой игры. Читая вслух сказку, я в уме составляла список дел; разнимая детей, резала огурцы, а заворачивая плюшевых зверей в одеяла, сделанные из кухонных полотенец, — писала сообщение подруге. Вместо того чтобы сесть и поужинать с детьми, я разгружала посудомойку или обдумывала перечень покупок.