Скромнейший человек, большой труженик, кропотливый исследователь, Сергей Иванович Недумов все свободное время проводил в архивах. Свои находки он ни от кого не скрывал, чем многие беззастенчиво пользовались. Это С.И. Недумову, а не Б.М. Эйхенбауму принадлежит приоритет открытия первого печатного лермонтовского стихотворения «Весна»[2], опубликованного под буквой «L», вместо подписи автора, в журнале «Атеней» за 1830 год.
Это С.И. Недумов установил в 1950 году подлинное место дуэли Лермонтова — у Перкальской скалы. Это он доказал, что не Евграф Чалов и не Иван Чухнин, а крепостные Лермонтова и Мартынова привезли тело убитого поэта домой. А сколько еще интереснейших документов сохранилось в его архиве: он сумел снять копии и сделать выписки из многих источников, которые потом, в годы Второй Мировой войны, безвозвратно исчезли.
Что же касается участия А.Н. Кушинникова в преддуэльной интриге, то в главе «Тайный надзор на Кавказских Минеральных Водах», почти не тронутой пером редактора, Недумов охарактеризовал его следующими словами:
«Приходится отбросить довольно обычное в биографических очерках о М.Ю. Лермонтове предположение, что Кушинникову было поручено какое-то специальное наблюдение только за поэтом. Этот жандармский чин, как и его предшественники, несомненно, вел наблюдение за всеми посетителями Минеральных Вод, признаваемыми по той или иной причине неблагонадежными» [143, 148].
Трудность выяснения того, как в действительности разворачивались трагические события, некоторые исследователи и, в частности, К.С. Григорьян связывают с тем, что лица, «заинтересованные в затемнении истории дуэли, были людьми умными, дальновидными. Они понимали, что вычеркнуть эти трагические события из истории невозможно, что к ним еще не раз вернется исследовательская мысль, а потому они сделали все, чтобы создать легенду, которая сняла бы с них всю тяжесть ответственности за страшное преступление, непосредственными участниками которого они были. В силу этой преднамеренной запутанности приобретают особо важное значение каждый штрих, каждая подробность, характеризующие поведение этих людей» [62, 130].
Еще в 30-е годы появились исследования, в которых российский Император Николай I представал как гонитель поэтов, он распорядился, по мнению советских литературоведов, «убрать» сначала Пушкина, а затем и Лермонтова. Эта версия впоследствии обросла множеством «доказательств» и нашла воплощение в многочисленных публикациях, вошла во все школьные и вузовские учебники. И хотя за последние годы лермонтоведение пополнилось новыми интересными работами, которые разрушили миф о тайном надзоре за ссыльным поэтом и о «специальном и старательно инспирированном политическом убийстве», тем не менее, мы продолжаем жить под воздействием этого мифа. Происходит это, на взгляд автора, от того, что новые документы и материалы публиковались и публикуются, как правило, в специальных изданиях с ограниченным тиражом. Массовый же читатель просто не в силах уследить за этими публикациями.