Когда местная сирена объявила о больном домовом, я, наивная, понадеялась, что меня милостиво оставят в ординаторской, а значит, хоть полчаса, но я все же посплю. Ага, мечтать не вредно. Эльфийка решила, что мне нужно набираться опыта под ее мудрым руководством, и потащила мою тушку на одиннадцатый этаж. Пешком. С шестого. А казалась такой милой женщиной…
На нахально пялившегося на меня эльфа, непонятно как очутившегося на моем пути, я рявкнула не хуже злобного кита в брачный период. Как только беднягу звуковой волной не унесло. Гном, шедший следом, пригнулся и опасливо посмотрел на мое сиятельство, не зная, какой еще гадости от меня ждать. Я фыркнула и субмариной проплыла мимо. Божечки, какой это этаж? Я ж скоро помру с такой физкультурой!
Молоденькая, раскрашенная во все цвета радуги худенькая девчушка, попытавшаяся оттереть меня в сторону, чтобы поскорее пробежать вверх по лестнице, резко получила локтем под дых и кулаком в лоб, я узнала много нового о себе и своих предках, вплоть до обезьян. Плевать. Главное — дойти наконец до этого дурацкого этажа. И желательно — живой…
Эльфийка ждала на площадке нужного этажа. Увидев мою вползавшую тушу, укоризненно покачала головой:
— Тебе необходимо заняться собой, Инка. Мы часто бегаем по этажам и коридорам. Ты такого темпа не выдержишь.
Спасибо, добрая душа, просветила…
До треклятой палаты я все же кое-как доковыляла.
— Домовые и здоровые могут быть вредными, а уж когда болеют… В общем, не реагируй на подколки пациента. Пропускай все мимо ушей. Поняла?
Я кивнула. Что ж я, промолчать не смогу? Меня в моей жизни многие из себя вывести пытались.
— Вы ж глядите, кто пришел! Палка и туша! — Невысокий колобок с бородкой и усиками больным не выглядел, смотрел нагло и верещал на весь коридор. — А че так быстро? Могли бы и к вечеру до меня, несчастного, добраться. Вам же, врачам дебильным, все равно, сколько пациентов у вас помрет, да, дуры тупые? Эй, да ты никак человечка? Вы что же, убить меня собрались? Меня, Ингвара Седобородого? Да вы знаете, что я вас засужу?! Да я вас….
— Это что, домовой? — Да, я не выдержала, так сказать, «не вынесла душа поэта», и же в первую минуту появления в палате решила пойти в наступление. — Это базарная баба, а не домовой. Зикара, что мы тут делаем? На этом жирном колобке пахать надо, а он в палате валяется, орет во все горло. Может, ему снотворное вместе со слабительным вколоть, чтобы поумнел хоть каплю?
Моя сопровождающая странно хрюкнула и сползла на пол, зажимая себе рот руками. Это что за непонятные судороги? Она хохочет? А почему без звука?