— Она сказала, что уедет на неделю, в отпуск, — сдала я нерадивую подругу.
— А, то есть ты ее знаешь? — прищурился дед, оглядывая меня с ног до головы.
— Мы с детства дружим, — странные огоньки, в буквальном смысле загоревшиеся в серых глазах гостя, мне не понравились.
— С детства, говоришь, — нехорошим тоном протянул Пихто. — А это кто? Дщерь твоя? — он кивнул в сторону Ники.
— Дочь, да, — кивнула я.
— Чудно, — непонятно чему обрадовался старик. — Дарья, говоришь? Дружите, говоришь?
Я настороженно кивнула, в мыслях уже прикидывая, как можно аккуратно обезвредить явно помешавшегося местного жителя и с помощью чего вызвать «скорую». Чувствую я, перегрев не только у меня…
— Так что ж ты, мухи тебя раздери, стоишь! — вскинулся дед. — Пошли в деревню!
— Зачем? — где-то я читала, что с психически нездоровыми нужно разговаривать ровно, если не ласково, и ни в коем случае не спорить, если нет желания подальше от них улепетывать.
— Как зачем? — непритворно изумился «Пихто». — У Глашки Буренка рожает. Телят принять надо, да самой Глашке настоечки дать, чтоб не орала, как резаная.
— А я тут при чем? — Глашка, Буренка, телята… Сегодня очень жаркий день, да… Какая Глашка? Тут в нескольких километрах ни души. Я сама всё вокруг внимательно осмотрела, когда утром приехали.
— Как при чем? — разозлился дед. — Ты же ведьма. Вот и помогай. Раз Яга сбежала.
Хрясь. Ой. Кажется, я села на мобильник. Осталось понять, как он на полу оказался.
— Эй, деваха, ты что это?
— Мама, мамочка!
— Все бабы дуры!
Голоса сливались в непонятный шум, вокруг все вертелось, как на карусели, перед глазами плясали противные черные мушки. Я первый раз в жизни упала в обморок.
— Мама, мам, ну мам! Мамочка!
Когда Ника ныла, она была упорна и настойчива, старалась добиться нужного эффекта. «Ты и мёртвого из гроба поднимешь», — ворчала каждый раз её бабушка.
Пришлось открыть глаза. Пол. Всё тот же. И лица. Всё те же.
— Мамочка! — счастливый ребёнок готов был накинуться на меня, и я порадовалась, что лежу.
— Вот же… Малахольная, — проворчал стоявший надо мной дед. — Вставай давай. К Глашке пойдем.
В моем нынешнем состоянии я готова была идти куда и к кому угодно. Так что встала, покряхтывая, как старая бабка, замученная ревматизмом, отряхнула пыль с джинсов и майки, взяла за руку взволнованную дочь и кивнула.
— Ведите.
— Так пойдешь? — язвительно спросил Пихто. — А настойки, а травки? Эх, молодёжь!
Травки, настойки. Да где ж я вам… На моих глазах из стены напротив, ранее идеально гладкой, показалась… выдвинулась… в общем, очутилась на той стене широкая полка. С травками, настойками, пузырьками. И холщовой сумкой.