— Даша, ты жар-птиц когда-нибудь видела? — поинтересовался мягко Лихо. Птичка между тем прекратила орать и с интересом разглядывала нашу компанию.
Я качнула головой.
— Откуда? В моем мире их не водится.
— То есть… Ты… Придумала… — простонал Змей, красный от смеха, — просто… придумала… А она… появилась…
— Повезло тебе, Кощей, с невестой, — приторным тоном сообщила Марья.
Вот же… собака женского пола…
Согласившись с моими нецензурными мыслями, непонятная птичка выгнула шею в сторону моей обидчицы и зашипела, как заправский гусь. Кощей и Лихо расщедрились на ухмылки, Соловей со Змеем фыркнули. Марья сморщила нос, но на этот раз почему-то смолчала.
Вдоволь поиздевавшись над несчастной ведьмой, горе-охотники, включая Марью, все же направились в лес. Мы с детьми и странной птицей остались в лагере. Ника и Ванька, молодые биологи-любители, обступили то, что я считала жар-птицей, и начали ее активно изучать. Найдя развлечение для детей, заняв их на какое-то время, я с чувством выполненного долга уселась на один из ковров, с сомнением посмотрела на безоблачное небо, но решила, что солнце пока не очень жарит, а значит, можно посидеть, погреться, поспать…
Я сама не заметила, как уснула. Снился мне почему-то Пихто, быстро удиравший под матерок мужиков по деревенским улицам от агрессивно настроенного и громко каркавшего Васьки. Потом эта парочка свалилась в ближайшую канаву, начала драться и активно ругаться.
— Мама, мамочка! Мама!
Нет, это не Васька. Если вдруг окажется, что и ругалась дочь, а не несчастный кот, то придется посадить ее на хлеб и воду, хотя бы на полдня. С этими мыслями я нехотя открыла глаза.
На меня смотрела смесь кота и зайца: длинные вытянутые уши серого цвета, приплюснутый широкий нос, круглая, как блин, морда, огромные, явно перепуганные синие глаза, то и дело моргавшие на этой морде. Рыжий пушистый хвост и аккуратные лапки того же цвета однозначно принадлежали коту.
— Р-р-я-а-у! — жалобно сообщило создание.
Я скосила глаза на почему-то притихшую Нику и чересчур спокойного Ваню.
— Это кто?
— Р-р-я-а-у! — настойчиво повторило нечто. Словно отвечая ему, закаркала рядом жар-птица.
— Ника, — позвала я дочь, — ты уже наказана. Не усугубляй, пожалуйста. Кто это?
— Шушиндра, — вылез из-за спины дочери племянник Кощея.
— Кто? — не поняла я.
— Ну как шишига, только пушистая, — пояснила тихо Ника. — Мамочка, ты очень сердишься?
— Нет, — честно ответила я, вспомнив о жар-птице, — не сержусь, но на сутки ты лишена и сладкого, и мучного.
Ребенок тяжело вздохнул. Трагическая актриса в ней погибает.