Безалкогольную вечеринку устроили в мой выходной, обе, вспомнив историю, оделись в лёгкие цветастые пижамы, решив возродить традицию пижамных вечеринок, накидали подушек и по-турецки уселись на пол в моей комнате. Здесь с «умным домом», в отличие от кухни, договориться ещё можно было, и пол, если того хотелось хозяйке, оставался без мебели.
— Тебе стажёра ещё не назначили? — я разлила по двум тонким фарфоровым чашкам дорогого семейного сервиза зелёный чай и подала одну гостье.
— Вроде бы назначили, — пожала плечами Сара, — но лично мы ещё не знакомы. Какие они, эти стажёры, Лизка?
— Раздолбаи, — проворчала я. — Жерар воет от своей Жанны, смотрящей на него глазами влюблённой кошки, я готова прибить Алекса за дурь в башке. А эти попаданцы? Сара, ты с кем успела столкнуться: с индейцем, эскимосом или крестьянином?
— Не поверишь, с византийцем, — улыбнулась подруга, — милый такой дядечка в далматике[1] и штанах.
— В далматике? — удивилась я. — Это откуда ж они его вытянули?
— Я так поняла, портал не закрыли. А наш попаданец решил полюбопытничать.
— Боги всех миров, — обречённо закатила я глаза, — их вообще чему-нибудь учили?
— Прекрати, Лизка, — усмехнулась Сара, — на каждом потоке есть несколько подобных персонажей.
— Угу, — проворчала я, наливая в свою чашку уже третью порцию чая, — только не все они попадают на практику в Академию…
— Значит, руководство решило дать шанс большинству выпускников, — подруга развернула плитку тёмного шоколада с миндалём, отломила дольку и начала с наслаждением жевать, — всё наладится, увидишь. Втянутся, сработаются.
— И притащат в будущее толпы попаданцев, — я последовала примеру гостьи — пара долек отправилась в рот.
— Что у тебя за бзик такой? — недоумённо приподняла брови Сара. — Начальство вроде ничего против этих людей не имеет.
— Да потому что каждый из них — это точные знания о прошлом, о быте как минимум, а если повезёт, то и о политике, и ради этих знаний несчастные люди лишаются налаженной жизни, общения с родными, привычного окружения… — я передёрнула плечами. — Это как нас с тобой закинуть куда-нибудь к неандертальцам или древним грекам. Выжить, может, и выживем, но будем ли счастливы?
О новой командировке начальство объявило нам с Алексом через три дня. Россия, начало девятнадцатого века. У напарника от предвкушения горели глаза. Я же скептически поджала губы. Не нравилась мне та эпоха, ох не нравилась. И вовсе не расслоением общества, а скорее поджидавшими некоторых неучей опасностями. Попробуй, будучи низкого ранга, в деревне не так себя поведи, могут и физическую расправу учинить. Мне-то, с моими знаниями и опытом, бояться было нечего, а вот Алекс… Его снова сделали бастардом, причём непризнанным, — видимо, на чистокровного аристократа парень никак не тянул, — а значит, и общаться ему пришлось бы большей частью со слугами и крепостными.