— Убить тебя, дуру, мало.
Я украдкой перевела дух и прикусила язык, чтобы не сказать очередную гадость. Не то чтобы я боялась… Скажем так: рядом с таким Шаринасом я чувствовала себя не очень уютно. И это, судя по всему, до него только часть слухов дошла.
— Вера! — не дождавшись ответа от нерадивой любовницы, требовательно позвал дракон.
Я, изображая послушную девочку, подняла глаза от пола.
— Рот открой, сообщи, будь любезна, чем ты вчера думала! — как там в книгах писалось? Губы плотно сжаты? Ноздри раздуваются? Из глаз искры сыплются? Вот-вот. Что- то похожее изображал из себя в данную минуту кронпринц. Еще и кулаки сжал: видимо, боялся, что не сдержится, придушит меня.
— Тебе честно? — да уж, похоже, мой инстинкт самосохранений почил в бозе.
Дракон что-то процедил сквозь зубы, но все же ответил.
— Уж будь добра.
— Платьем, — сообщила я, мысленно составляя завещание.
— Что «платьем»?
— Платьем думала, чересчур коротким для местного общества, — я все же вскинула голову и как кролик на удава посмотрела на взбешенного кронпринца. — Ты меня оскорбил. Я тебе отомстила.
Порта открылся, закрылся и через минуту, не успела я перевести дух, открылся вновь. На постели оказалась брошенная туда небрежно, как тряпичная кукла, Кирана. Ее эльфийское высочество явно не ожидала такой «чести», выглядела перепуганной и, судя по всему, готова была сбежать на другой конец материка, лишь бы не попадаться на глаза разъяренному Шаринасу.
— При ней и в подробностях, — велел, тяжело дыша, дракон. — Ну!
Я вздохнула и смиренно попросила, глядя на сжавшуюся в комок принцессу.
— Ваше высочество, присмотрите за моим сыном, пожа…
— Вера!!! — казалось, от рева дракона вздрогнула вся столица.
— Плеть, мясо, детские куклы, наручники, горох, — перечислила я все сплетни.
Любовник прищурился.
— С плетью, которую нужно держать перед собой на вытянутых руках, когда общаешься с драконами, и переперченным мясом, как символом разбуженной страсти, я уже познакомился. Остальное?
— Детские куклы — как символ деторождения. Их нужно класть на подушку, на которой спит любовник, причем желательно в темноте. Наручники… Это символ смирения. Мол, делай, дракон-батюшка, со мной все, что пожелаешь. И слова не скажу. Горох… Ну… Это в наказание для любовницы. Посадить ее на один горох, желательно сухо…
Я не договорила: Шаринас, в очередной раз взревев, сбежал порталом. Я недоуменно посмотрела на перепуганную Кирану.
— Это была шутка. К чему так беситься?
Ее высочество задержала дыхание на несколько секунд, затем резко выдохнула и ответила: