— И гоняемся по всему дому друг за другом с вилам, причем, заметь, совершенно голые. Только представь: он задевает на виражах стены членом, я — грудью, — хохотнула Ира.
Входная дверь резко распахнулась, с размаху ударившись о стену. Мужчина, стоявший на пороге, на демона был похож мало, скорее на доведенного до белого каления бизнесмена средней руки.
«Придумают себе воображаемый мир и живут в нем, портя жизнь остальным», — подумала Ира.
— Клятва, — произнесла она вслух, — ты поклялся, что…
Дверь снова захлопнулась. Подруги снова многозначительно переглянулись.
Ира наконец-то поднялась с постели, заглянула под одежду: деревянный крестик, служивший ей оберегом с самого рождения, висел на своем месте, целый и невредимый. «Привиделось, — решила Ира, — все это гадство мне просто привиделось».
Следующие полчаса подруги обследовали доставшиеся им покои, не рискуя выходить в коридор: спальня, из нее — три двери, в гардероб, туалет и вполне современную ванную. Все обставлено по последней моде, наряды сшиты так же. «Жить можно, — решила Ира, вспомнила ненаглядного женишка и плотоядно улыбнулась, — кто-то здесь будет жить, а кто-то — выживать».
Я в глазах твоих утону, можно?
Ведь в глазах твоих утонуть — счастье.
Подойду и скажу: Здравствуй,
Я люблю тебя. Это сложно…
Эдуард Асадов
Век живи — век учись! И ты, наконец, достигнешь того, что, подобно мудрецу, будешь иметь право сказать, что ничего не знаешь.
Козьма Прутков
Минут через двадцать в дверь нерешительно постучали. Высокая плотная брюнетка в форменной светло-коричневой одежде с белоснежным передником, то и дело с опаской поглядывая на Иру, аккуратно положила на кровать некий сверток, сообщила, поклонившись, что обед через полчаса, если она нужна, то всегда готова помочь, и как можно быстрей покинула спальню.
В свертке оказалось довольно неприличное платье: длиной до середины бедра, при ходьбе оно чуть ли не полностью просвечивало, позволяя всем вокруг любоваться стройным телом его владельцы.
В жизни Иры был такой период, буквально несколько месяцев, когда, после смерти жениха, она окунулась во всевозможные, ранее запретные, развлечения. Тогда-то она и стала меломаном, проживая каждую историю в песне, как мини-жизнь, тогда и узнала, что такое вечеринки, длившиеся всю ночь, тогда и напилась пару раз вдрабадан. Столкнувшиеся с ней мужики частенько, и в глаза и за спиной, шипели: «Ведьма». Ира лишь равнодушно пожимала плечами. Постоянно выводить их из себя ей понравилось. Правда, тонкую грань между дерзостью и непотребством она старалась не переступать.