— Выходи, — послышался приказ.
Стив повиновался. В комнате на столе уже стояли три тарелки и чашка. Настоящий пир для голодного организма раба.
— Ешь, как удобно, — приказала хозяйка и сама закрылась в ванной.
Стиву не нужно было приказывать дважды.
Прогулка оставила после себя у Алисы ощущение гадливости. А еще — жуткого раздражение, которое никак нельзя выплеснуть на окружающих. Дома, тротуары, парки, скамейки — все несло на себе печать планеты рабов. Алиса в красках представляла себе, как на той скамье, на которой разговаривали они с Владом, насиловали рабыню или раба. А у витрины шикарного бутика, мимо которого проходили всей семьей, кто-то когда-то заставлял раба делать ему минет, демонстрируя всем и каждому, на что имеет право в общении с подвластным ему человеческим существом. Отсутствием воображения Алиса не страдала, а потому картинки выходили до отвращения яркими. Приходилось постоянно отвлекаться на разговор с Владом, чтобы ни в коем случае не продемонстрировать свои ощущения.
Сам Влад выглядел якобы нормально, по крайней мере, внешне. Только глаза странно блестели. Но речь была осмысленной, четкой, а значит, скорее всего, принял тоник для того, чтобы удержаться на ногах. Зато Алиса могла поспорить на что угодно, что ни он, ни безудержно зевавшие на другой скамье лавки братцы, к обеду не выйдут — будут отсыпаться в своих комнатах.
Алиса вспомнила о запертом в комнате рабе. Ему явно приходилось хуже, чем этим «хозяевам жизни». Раба Алиса жалела и с удовольствием сейчас осталась бы в комнате, рядом с ним, а не сидела бы в парке, выслушивая бахвальства Влада.
Но всему приходит конец, и Алиса смогла выдохнуть, вернувшись в выделенную ей спальню.
Раб то ли спал, то ли отдыхал, и при ее появлении мгновенно подскочил, приняв одну из так бесивших Алису поз.
Заказав ему еду, Алиса, чтобы не стеснять его, ушла в ванную, включила кран, чтобы создать шум, привалилась к стене. Сегодня на прогулке она обманула Влада. Никакой любви к бывшему жениху в ее сердце не осталось. Новые ощущения выяснили старые. Хотя… Была ли она, та любовь? Возможно, первая влюбленность, но не любовь…
Странно, но лица своего жениха Алиса вспомнить не могла. Вместо него в голову постоянно лез раб. Чаще всего — в тех позах, в которых они с ним занимались сексом.
«Ты еще влюбись в него, идиотка, — одернула себя Алиса. — В раба, в безмолвное нечто. Дурость полная», — выключив кран, Алиса отлипла от стены и вышла из ванной.