— Вечером приедут мои новые родственники, — наконец-то заговорила она. — Родители мамы. Артур и Маргарита Артонские. Какие они люди?
— Как и все здесь, госпожа, — ответил Стив. — Работают в удобное для них время, живут в больших домах…
— Ты же понял, о чем я спросила, — прервала его хозяйка.
Понял, да. Только ответ будет тем же самым: «Как и все здесь».
— Ваш дед считается отличным семьянином, любящим своих жену и детей.
— Детей? To есть мама не единственная дочь? Впрочем, неважно. Это потом. Семьянин хороший. А с рабами?
И снова Стив рассказал то, о чем говорилось в среде рабов, но что обычно не рассказывалось хозяевам:
— Запорол насмерть раба за невыполнение приказа, госпожа.
Судорожный вздох, молчание, а затем отчаянные ругательства. Часть Стив даже понял. И были они совсем неприличными.
— А внебрачные дети у него есть? От рабынь?
— Да, госпожа.
— И тоже рабы… — не вопрос, утверждение. — Небо, в какое отвратное место я попала… И ведь не выбраться отсюда…
Стив промолчал. Впрочем, в этот раз его ответа не требовалось.
— Здесь, на этой планете, есть хотя бы одна приличная семья?
— Я не слышал, госпожа.
— А ты в рабстве с рождения, тридцать лет… И ни единой нормальной семьи. Взорвать все к демонам!
В голосе хозяйки звучало отчаяние. И Стиву было жаль ее: прилететь с другой, не настолько развратной, планеты, полностью погрязнуть в непривычных отношениях…
— Посмотри на меня.
Стив послушно поднял голову. Хозяйка смотрела на него устало и измученно. В глазах блестели слезы.
У Стива непривычно защемило сердце.
— Обними меня. Пожалуйста.
Стив повиновался: поднялся из-за стола, подошел к хозяйке, притянул ее к себе, обхватил руками. Она прижалась к его груди и тихо всхлипнула.
Стив стоял, как статуя, не смея без приказа сделать что-либо.
Алисе было спокойно и хорошо в объятиях раба. Да, как бы иронично это ни звучало, но именно возле него она чувствовала покой и нечто вроде умиротворения. Он, который не мог ни помочь, ни защитить, но даже самостоятельно что-то предпринять, оказался единственным человеком, от которого ей не хотелось сбежать.
Увы, ничего не может длиться вечно. И объятия пришлось разорвать. Алиса еще раз всхлипнула, отстранилась от раба, скривила губы в улыбке:
— Спасибо.
Что сказать еще, она понятия не имела. Любое произнесенное ею слово могло рассматриваться как ирония, или даже откровенное издевательство.
Время до ужина они провели молча. Алиса сидела в галанете, раб лежал на
постели.
К столу Алиса вышла, успев накрутить себя по полной. Все родственники в ее жизни оказались откровенными сволочами. Была бы ее воля, она послала бы их, всех вместе, куда подальше. Увы…