Ну и ладно. Лишь бы хватило запаса горючего в ранце.
Передвинув рычажок, я остановил вращение. И придал себе импульс.
Светлая точка начала расти. Приближаться…. Я корректировал курс… Немного быстрее… Еще чуть-чуть!..
На приличной скорости я ударился о безжизненное тело в скафе. И главный инженер вздрогнул.
Через стекло шлема я увидел, что мой товарищ бледен, притом с синюшным отливом. Мертв?!
Неожиданно он открыл глаза.
— Семеныч, потерпи немного! — попросил я как-то жалобно. — До корабля рукой подать!
— Толя, — прошептал Епифанов слабо. Связь на таком расстоянии работает. Ну, хоть так…
Импульсы ранцевого двигателя. Аккуратные. Просчитанные. И вот уже серебряная торпеда корабля не удаляется, а начинает приближаться. И все равно у меня возникло чувство, что мы забираем немного вбок.
Потом включилась связь, чистая, без помех. Капитан сообщил:
— Хорошо идете. Не меняйте курс. Следуйте так же!
— Но мы промажем! — воскликнул я.
— Не промажете!
Заработали коррекционные двигатели, чуть меняя ход «Афанасия Никитина». Помогало мало.
Потом вырвался из инженерного люка похожий на насекомое автомат внешнего обслуживания.
И перехватил нас, как вратарь мяч в воротах…
Переходный тамбур. Свет. Кислород. Сила тяжести. Что еще нужно человеку для полного счастья?
Когда давление выровнялось, и дверь с жестяным скрипом отползла в сторону, в тамбур заскочил наш добрый доктор с воодушевленными техниками. Меня попытались уложить на носилки, но я объявил, что твердо стою на ногах.
А Епифанова, вытащив из тамбура, тут же освободили от скафа и унесли на носилках. Он был жив и даже пытался встать, но чуткие санитары не позволили ему даже говорить.
Меня ребята из команды спасения вели под руки, как кисейную барышню, боясь, что я рухну.
Но я не рухнул. Своими ногами дошел до смотровой медбокса.
И попал в стальные объятия корабельной медицины…
Я и Епифанов лежали с шиком — каждый в своем блоке. И мне казалось, что наш штатный док и его внештатные совместители-помощники страшно рады. Работы у них до сих пор почти не было, а тут появилась возможность вспомнить былые навыки.
Главный инженер окончательно пришел в себя и быстро возвращался к жизни. На него пришелся основной плазменный удар. Мне достались уже остатки, потому я и пришел в себя сразу. И теперь лежал в боксе больше для профилактики. Абы чего не вышло. Но народ не знал, что я больше похож на симулянта. Поэтому мои спутники постоянно навещали меня со скорбными лицами, рассчитывая если не помочь, то хоть морально поддержать человека, стоящего на грани телесного распада.