Раффам.
И тетка, желая прогнать лихорадку,
Обоих в одну уложила кроватку.
Скрогам.
Больного согрел лихорадочный пыл,
И жар у больной понемногу остыл.
Раффам.
Роберт Бернс. «Песенка»
Зажатой? Еще утром я с трудом двигала руками и ногами после проснувшейся магии, а вечером мне заявляют, что я зажатая. Да даже если и так…
Я приняла поданную руку и направилась к центру комнаты, скорее из чувства упрямства, чем из реального желания танцевать.
Музыку действительно нельзя было назвать ритмичной. Не какофония, нет, но…
Парис встал напротив, не выпуская моей руки из своей, начал изображать непонятные мне движения. Я, слабо понимая, что за танец он танцует, постаралась эти самые движения скопировать. В глазах Париса мелькнуло и пропало удовлетворение. Я нахмурилась. Что за…
— Не бойся, всего лишь танец, — и широкая, практически счастливая улыбка, от уха до уха. — Уверяю, я тебя не съем.
— Что за контракт? — пытаясь отбросить в сторону сомнения, я перевела разговор на интересующую меня тему. — Невеста Барта сказала, что он доработает положенные по контракту несколько месяцев. Разве тут устанавливаются определенные сроки?
— Барт трусит, — хмыкнул Парис. — Нет никаких сроков. Но семья Барта не особо богата и совсем не знатна. Он старается держаться подальше от аристократов. Старался. Пока Арина ему не нагадала брака с аристократкой. Вот он и выдумывает различные отговорки.
Ах, так вот в чем дело. Банальный страх. Впрочем, я могла понять Барта, сама не очень-то хотела менять что-то в своей относительно устоявшейся жизни.
Танец тем временем закончился. Одна мелодия сменилась другой.
— По бокалу горячительного? — сверкнул глазами явно довольный жизнью Парис.
Я пожала плечами: почему, собственно, нет. Тем более, что готовила, по уверениям Малисы, Сима.
Мы подошли к одному из столиков в углу комнаты, взяли с подноса бокалы с голубоватой жидкостью — местным вином. Я слегка пригубила его. Мягкий вкус, хочется пить и пить.
— Ногос опасен своей обманчивой мягкостью, — предупредил Парис. — Если раньше его не пила, лучше сделай пару-тройку глотков, и хватит.
— Иначе? — я сделала уже больше. Мне было хорошо и спокойно.
— На столе будешь танцевать, — хмыкнул Парис. — Вита, я серьезно. Последствия могут быть непредсказуемыми.
В пику ему я допила первый бокал и потянулась за вторым. Нашелся папочка. Как же они все надоели. Учат, учат. Достали. Все.
— Пошли, — залпом выпив второй бокал, я повернулась к Парису, решительно схватила его за руку, насильно потащила на середину комнаты, — будем танцевать.
Подчиняясь моему желанию, музыка сменила тональность, стала плавной, ритмичной. Я улыбнулась: вот, то, что надо. Прижавшись к Парису как можно сильней, я начала двигаться так, как это делали опытные актрисы. Я представила себе шест, вокруг которого нужно танцевать, и сбрасывала напряжение каждым движением. Я терлась о тело Париса, изгибалась, довольно смеялась. А потом… Потом перед глазами внезапно вспыхнул лиловый цвет, и меня накрыла темнота.