Ты всегда был эгоцентриком!
Но я все равно обожал тебя и твою Африку.
Хочу тебя тем сильнее, чем ужаснее моя боль.
Обрубок руки перестает кровоточить, а катов уже не остается. Я победил отряды Цербера. Как скучно. Бедняга Кармелиус, он остался без сильного прикрытия, которое ему бы понадобилось в предстоящей битве за власть… Удачи, Цербер.
Разочаровывает, что опять придется все делать самому. Воздух лихорадит. Почему «сегодня» никак не может закончиться?! А что я ждал, никому не совладать со мной. Я же абсолютная сила… Покидаю парк.
Прохожу по городу к нашему с Винсентом любимому месту, ставшему его последним пристанищем… маяком, с которого в бешеных порывах ветра развеивался пепел света огненных крыльев Феникса. Навесной ресторан… Кажется, «Город Мечты», какое глупое и человеческое название. Ничего эстетичного и звучного.
Люди оглядываются мне в след, издавая возгласы удивления и шока. Конечно, эти пустые мешки с мясом не поймут меня… И им странно видеть главнокомандующего всего в ранах, в замызганной окровавленной форме, со спутанными волосами и с жалким обрубком вместо левой руки. Я признаю, сейчас в моем образе нет никакой дворянской утонченности, к которой я всегда тяготел.
Но разве не так должен выглядеть воин, идущий на смерть?
Я поднимаюсь на открытую площадку, где сейчас полно народа: романтических парочек, торгашей за обсуждением важных по их меркам дел, и просто праздных богатеев, успевших урвать кусок со щедрого стола революции.
Винсенте… Мы любили здесь сидеть часами и смотреть на город. Вернее я любил, а мой мальчик всегда выглядел здесь печальным. Наверное, на самом верху, на самой высшей точки виднее все уродство и примитивность рода людского и его творений.
Люди начинают на меня оборачиваться, роняя вилки и выплевывая еду.
Я испортил аппетит ценой в сто тугриков. Как, должно быть, жаль напыщенным кавалерам, выгуливающим своих дам и рассчитывающих за пару золотых монеток получить божественный секс, а если получится и душу, ощутив себя героями.
Как смешно.
Я ухмыляюсь.
Глаза людей источают заинтересованную жалость. Я встаю на парапет. Вот отсюда я развеял по свету своего мальчика.
Скрипки поют свою заунывную песнь. Мне совсем не страшно.
Я возбуждаюсь от одной мысли, что мы с Винсентом будем рядом. Остался один шаг, и я прикоснусь к своей вечно ускользающей любви. Но теперь мы вместе навсегда.
Люди что-то кричат и тревожатся.
Бросьте.
Если я сейчас прыгну, вам будет что рассказать своим внукам, а им своим, как главное достижение их никчемной жизни. Поэтому… Смотрите, как падают звезды, смотрите и аплодируйте!