По залу прокатывается еще одна волна шепота — в девушке узнали восходящую звезду сцены. Кто-то хвалит моего Винсента, кто-то от зависти клеймит бесстыдством. О девушке уже все забывают…
Девять к десяти она никому не скажет. А если она жадная до минутной славы курица и все же решит создать шумиху, то ей никто не поверит, а я ненароком устрою ей сердечный приступ с летальным исходом.
Я все могу.
Наконец-то поворачиваюсь к своему мальчику. Он отдышался. Поднимая голову, Винсент смотрит на меня лукавым взглядом и одаривает озорной улыбкой.
— Хулиган, — шепчет он, — Сегодня твои руки были особенно умелыми.
— Я обожаю тебя, — шепчу я, находясь во власти горящих волн его удовлетворенности.
— А почему пяточек? — спрашивает мой Винсент.
— Цвет.
— Ты видишь в темноте?
Ирония.
— Я просто хорошо знаю свои вещи.
Он откидывается в кресле, спешно заправляясь. Хочет отдалиться, не дам. Сегодня мой сценарий. Всегда мой…
Я беру его за руку. Легкая неожиданность. Он отвечает: поглаживает мою руку своим пальчиком в благодарность за приятные мгновения. Как хорошо, это сводит с ума.
То был особенный день…
А потом… вдвойне особенная ночь. Он отдается мне без остатка. Мы ласкаемся, как в первый и последний раз в жизни, жарко и трепетно, душно и влажно. Я переворачиваю Винсента вниз головой, держу за бедра, и бесконечно долго целую его розовый пяточек. А мой Винсент, упираясь руками в постель, обильно и щедро смачивает сладкими слюнками мой слишком большой для его рта член. Мы ближе обычного, мы синхронные отражения, инь и янь новой эпохи.
Я обожаю его, обожаю смотреть на его контуры в лунном свете. Впиваться глазами в нежные черты его лица, когда Винсент вот-вот кончит. Его подбородок вздернут кверху, губы полуоткрыты, глаза сомкнуты, из его груди раздаются жадные вздохи безумной услады.
А потом он резко срывается вниз, падая опаленный моей нежностью. Он распластывается на кровати без сил, головой к моим ногам, словно падая ниц. Да, так оно и есть. В эти минуты Винсент перестает сопротивляться, он признает мою власть над собой, и, мне хотелось бы думать, получает от этого болезненное удовольствие.
После таких мгновений я сажаю птичку на себя, чтобы он мог ощутить мой раскаленный кол в своем нутре.
Винсент… Ты меня намного меньше, твоя рука на моей груди похожа на перо из подушки, упавшее на шелк нашего ложа.
Винсент всегда так незащищен перед моей силой. Я знаю мой член для него слишком большой, надеюсь, я не поврежу его организму. Но мне так нравится проникать в отверстие, не предназначенное для меня, нарушая законы природы. Самое приятное, что даже с томительными паузами между встречами напряжение не ослабевает. Между нами циркулирует постоянное возбуждение, звонкое, как самая глубокая тишина…