— Я надеюсь. Мне тяжело сейчас…
— Ничего. У тебя акклиматизация, — Юнгс излучал добродушие, — Молодец, что зашла поделиться переживаниями. Беседа разгоняет душевные тучи. Давай лучше выпьем за твой приезд!
— Ты не сердишься?
— Нет, конечно! Ты имеешь право на собственное мнение, я же не моралист, чтобы тебя судить. Демократия нас спасет.
— Шутишь, издеваешься… — Сабита покачала головой.
— Забудь! Я не злюсь, никаких проблем.
Юнгс взял бутылку с красной жидкостью и наполнил два стакана, протягивая один девушке.
— Точно? — произнесла она, беря бокал.
— Ага, пусть вино заглушит твои переживания, — Юнгс поднял бокал и первым сделал глоток.
Сабита последовала его примеру.
— Сладкое, — произнесла она.
— Конечно, из сердца Кайской долины.
— Странный привкус…
— Особый сорт.
— Интересно.
Юнгс улыбнулся. Они посидели еще немного, пока не опустели бокалы. Потом шпионка ушла. Как только за ней захлопнулась дверь, Юнгс кинулся к полке с ядами, и, отыскав пузырек с зеленой жидкостью, осушил одним глотком.
Ноги мгновенно ослабели, и барон опустился на пол. Дыхание стало тяжелым, сердце с трудом качало кровь. Юнгс замер, пережидая время. Но вскоре приступ прошел. Противоядие подействовало, победив ядовитые реки вина. Тогда барон принялся медленно одеваться.
— Сомнения у нее, — тихо произнес он с долей злости, — Как же! Жалость разыгралась. Нашла, кому жаловаться… Не могу же я позволить сомнениям захлестнуть ряды магов. Хамон… Ведь она могла предать Касандера в самый важный момент, мой бедный повелитель. Нет, слишком высоки ставки. Нельзя допускать просчета, слабые звенья не должны жить… Все ради тебя, мой повелитель.
Юнгс накинул черный балахон и снова взглянул в зеркало. Его образ источал бескомпромиссную силу. В тот день известный род наемников потерял своего лучшего бойца.
Я редко бывал на полях сражений, не люблю нервозно дребезжащей тишины перед началом боя. Куда как более комфортно сидеть над магической книгой и читать заклинания с отчетливым осознанием всей их могущественности и вредоносности. Но Тау уже две недели проводит время в жарких сражениях за мой двор и Архатейские знамена. Я до ужаса соскучился, поэтому не смог усидеть и рванул на поле боя с королевским визитом.
Заботливые големы облачили меня в доспехи, видимо для солидности, и я не без труда взгромоздился на черную лошадь. Бедняге и так приходилось несладко в душной попоне, расшитой символами Архатея, так я еще добавил веса. Правда, мы с лошадью разделили страдания. В седле я чувствовал себя крайне неудобно, сказывались отчаянная любовь Тау и проникновенная нежность Юнгса. Поэтому приходилось постоянно ерзать в поисках удобного положения.