— Ублюдок, — бесстрастно заключает Игнасио, — Если ты станешь уродом, я откажусь от тебя.
— Не стану… Я вылечусь ради вас, клянусь!
— Ты меня понял, — Игнасио усмехается, — Мышонок, ты давно стал старым, ты должен понимать, что я держу тебя при себе только из милосердия. Так что старайся меня не огорчать…
— Да, Учитель! Я благодарен вам за все!
Он отключается.
Вообще-то неприятные слова, но я привык к тону Учителя. Он прав. Я давно вышел из возраста воспитанника, я больше не юный мальчишка, и Игнасио не обязан со мной возиться, ни в одном правиле ордена нет такого пункта. Всеобщая привычка не в счет. Так что только доброта Учителя… Тьфу! Какая доброта?!
Диего, ты ведь знаешь, что Игнасио садист? Так и есть. Жестокий, бессердечный мучитель, вот он кто. Но я его люблю.
Я ничего не могу с собой поделать. Его манипуляторские нити слишком глубоко под моей кожей, и никак не выпутаться. Он играет со мной, он ведет меня, он заставляет меня плясать под его дудку. И мне не отделаться от него, поэтому я заставил себя полюбить. Скажешь ужасно?
Да, Диего, это так.
Но где ты был, когда кукловод вшивал в меня командные нити? Где? Что ты делал, когда меня валяли в грязи, когда ломали и собирали заново, насквозь опутанного веревками манипулятора? А я отвечу, Диего. Ты был с добряком Раулем, ходил на речку удить рыбу, пил вкусный чай с монастырских угодий, вел светские беседы за ужином, жил жизнью простого мальчишки-подростка, опекаемого старшим братом. Вот что ты делал, пока я сидел в подвале, постигая истину бытия. Твой, Диего, наставник со своим либеральным подходом никогда не швырял тебя в подобные места, он не нанимал шайку отморозков, чтобы они над тобой измывались, он не делал ничего из того, что делал Игнасио. Поэтому заткнись?!
Понял!
Давай на чистоту! Когда мы встретились, мне стало тошно от одного твоего вида, милый товарищ. Я посмотрел в твою вечно смеющуюся рожу, и мне захотелось выбить тебе зубы. Но я не стал, Диего, из уважения к тебе, тринадцатилетнему мальчишке, которому адресованы мои письма.
Ты бы меня не предал, правда?
А этот, новый взрослый Диего предал. Мне Игнасио с упоением и подробностями рассказал, что Рауль взял вместо меня второго воспитанника. Данте. Как я ненавидел его. Да, мы чем-то похожи, поэтому я его так сильно невзлюбил. Он заменил тебе меня, он стал твоим новым другом, и твоя жизнь не изменилась с потерей меня. Меня заменили! До сих пор я морщусь от воспоминаний о дне, когда я узнал о Данте. А Игнасио тогда сказал, что видел, как вы смеетесь, и он думает, что ты счастлив. Мне было обидно, я плакал весь вечер, уткнувшись лицом в колени наставника. Учитель тогда смотрел на меня и усмехался. Ему всегда были приятны мои слезы.