Казалось, Альентес не переживал, по крайней мере, он не показывал.
Но это не так, он просто не хотел меня огорчать. Я помню первый день после его выписки. Он едва успел отойти от изнурительных операций по вживлению протезов и выглядел крайне болезненно.
Мы встретились под раскидистым деревом, с которым нас связывали общие воспоминания.
— Аль, как ты? — спросил я, касаясь его плеча рукой.
Под черной сутаной холодело железо. Мне захотелось отдернуть руку, но я не пошел на поводу у эмоций, ведь они могли обидеть моего любимого.
— В порядке, — отозвался он, отводя глаза в сторону.
— Я сигарет принес. Будешь?
— Конечно. Теперь в них есть особая необходимость.
— Почему?
— Не хочу, чтобы голос стал женским.
— Аль, — я обнял его, — Не станет. Тебе ведь не все ампутировали.
— Диего…
— Ну что ты? — я поцеловал его металлическую ладонь.
Альентес поморщился.
— И тебе не противно? Я же калека? На мне не осталось ни одного живого места.
— Глупыш, я уже говорил, я люблю тебя любым. А твои шрамы лишь дороже мне, они не позволяют забыть о том, что твои обидчики до сих пор живы.
— Да как ты можешь… — Аль гневно взглянул мне в глаза, — Я же даже не полноценный человек. Диего, ну посмотри на меня, я кусок металла. Да, я живу ради тебя, потому что ты просил. Но… говорить, что любишь меня, целовать такое постыдное тело, это уже слишком. К тому же, после всего, что со мной сотворили палачи Акведука и мальчишка Данте, я же не мужчина… Я почти ничего не могу.
— Значит, я буду любить тебя, как женщину. И преступная греховность нашей любви перестанет таковой являться!
— Прекрати, — Альентес покраснел, — В конечном счете, твои слова меня унижают.
— Я не хотел, прости, — я коснулся в поцелуе его лба, — Даже если у тебя ничего не выходит, я помогу тебе. Мы справимся. Вот увидишь! Ага?
— Я не знаю.
Альентес попытался высвободиться из моих объятий, но я не позволил, прижимая его еще крепче к себе.
— Аль, — прошептал я, — Твое тело обновлено, оно абсолютно чисто. Давай забудем о прошлом, обо всем, что с тобой происходило до взрыва. Я готов все утопить в реке времени. Позволь мне стать твоим первым? Прошу?
— Диего! Ты думаешь, что ты говоришь? — Альентес нахмурился, но почему-то у него был счастливый вид.
— Да, я давно все обдумал. Хотя нет, тут не над чем голову ломать! Я хочу быть с тобой! Я хочу быть твоим возлюбленным во всех смыслах этого слова. Так позволь мне, прошу!
— Послушай, я не понимаю, как тебя не воротит только от одного вида всего этого железа, — Аль демонстративно задрал рукав сутаны, обнажая блестящую на солнце стальную конструкцию.