Вместо него я сам себя покарал. Я хлестал себя плетью ожесточенно и остервенело, игнорируя боль и спазмы. Я бил себя с такой яростью и так долго, что даже Игнасио не выдержал. Он схватил меня за плечи и прошептал дрожащим от наслаждения голосом: «Хватит, мышонок, иначе ты себя убьешь. Остановись!». Я повиновался.
Мое тело бессильно упало в руки Учителя, и я провалился в забытье, чтобы проснуться на следующий день самым преданным и безропотным слугой своего хозяина.
Только Игнасио я был нужен… Только ему…
Только он от меня не отворачивался…
И я не могу позволить себе разочаровать Учителя, ведь так я потеряю его благосклонность, а для меня немыслим подобный исход. Слишком страшно и больно! Ты решишь, что я сошел с ума, но я, правда, не могу поступить плохо с наставником!!!
Диего…
Зачем ты приехал? Зачем ты подле меня? Для чего ты создаешь иллюзию, что я тебе небезразличен? Это ведь не так, неправда, тебе нужен Альентес из детства, твой друг, но никак не я. Я ужасен и отвратителен, и только Игнасио из милости терпит мое присутствие.
Диего, остановись! Прекрати заботиться обо мне. Не нужно… Не терзай мою душу. К чему твои старания облегчить мою участь? Излишне, напрасно. У меня все хорошо, честно. А ты только вносишь сумбур. Диего, ты и теперь этот Гленорван, вы лишь усложняете мне жизнь, сталкивая с тяжелым испытанием. Я не знаю, как мне быть. И я не хочу думать над этим вопросом. Я привык, что Игнасио говорит как правильно, а вы требуете от меня действий… Я не хочу, мое сердце рвется исключительно к Учителю, все остальное не имеет смысла.
Диего… Ты смущаешь меня своим видом.
А Джордж пугает силой.
Но надо спать, Диего, прости. Мое письмо окончено… Я должен выспаться, ведь завтра рано вставать. Я знаю, Гленорван меня не обманул, назначив встречу на восемь. Он играет со мной, и быть честным — это часть его плана. Я все осознаю, пожалуй, в этом его главная ошибка.
Эх, Диего, Диего, пожелай мне удачи завтра.
Мне нужна твоя вера в мои силы и успех!
Джордж проснулся рано утром, обнимая бутылку виски, которые, впрочем, терпеть не мог. Он посмотрел на часы и проревел, проклиная спешность утра и быстротечность ночи. Гленорван нехотя встал, потянулся, прошелся по номеру, и, решив прикрыть наготу, накинул на себя махровый халат.
Приняв освежающий душ, Джордж разбудил девушку, мирно дремавшую на кровати, и намекнул ей на дверь. Спровадив свою ночную гостью, Гленорван опять посмотрел на часы. Было ровно восемь.
Американец вздохнул и подошел к окну.
В синем сумраке зимнего утра Джордж отчетливо увидел фигуру уже знакомого ему розенкрейцера. Парень жался к стене противоположного дома. И, если бы не уверенность американца в том, что монах его ждет, он никогда бы не обратил на парня внимания.