— Два?
— Ну, один билет и одну накладную на перевозимый гробик, — поправился Сергей.
— Жаль. Однако, вы знаете, для этого дела… — глаза Карумана блеснули надеждой, но тут же погасли, — я не уверен, но… Возможно, мне понадобится мой нуклеар…
Полковник нервно дернулся.
— Я же сказал, возможно, я еще не знаю… надо смотреть по делу, — затараторил Каруман, и на его щеках пробудился чуть заметный румянец.
— Тогда предлагаю не питаться понапрасну иллюзиями, а посмотреть по обстоятельствам! — отчеканил полковник.
— Да, конечно, — потупил голову Каруман, однако теперь в его глазах плотно засела надежда, окрашивая для него серое холодное утро в яркие краски заката длительного ожидания.
Воздух полнился собачьим лаем и тихим обреченным шепотом шеренги людей, беспомощно кутающихся в рваные обноски роб. Единственно живой краской среди серого пепельного пейзажа немецкой осени были горящие страхом звезды Давида, приколотые к потрепанной ткани одежд.
— Эй, ты! Шаг назад, — грубо бросил немецкий солдат, уничтожая взглядом стоящего перед ним парнишку.
Но тот и не думал выполнять команду. Он ухмылялся, скаля белоснежные зубы.
Парень стоял, разведя руки, и буравил исподлобья фашистского солдата черными глазами. В них не было ненависти, только азарт и сумасшедшая ирония.
Надзиратель дрогнул и нервно поправил козырек на фуражке. Ветер ударил с новой силой, развевая черные, как смоль, волосы и ветхие лоскуты одежды паренька. Он облизнул окровавленные чужим багрянцем губы и снова оскалился.
— Штандартенфюрер, штандартенфюрер, — заголосил надзиратель, сам не понимая, почему его сводит дрожью под взглядом этих черных, как уголь, глаз, — здесь проблемы!
— Проблемы? — к обездвиженному солдату подошел высокий человек средних лет с абсолютно седой копной волос, аккуратно зачесанной назад. Его по-волчьи прищуренные глаза били холодом ненависти.
— Этот жид, он какой-то странный, — выговорил солдат и сжал автомат в скрипучих перчатках.
— Этот? — штандартенфюрер презрительно обвел взглядом фигуру паренька. — От жидов всегда одни проблемы. Пристрелить! Остальных по баракам.
— Слушаюсь! — солдат вышел из ступора, пробужденный волевым голосом командира.
Люди поплелись усталой шеренгой в бараки. Щелкнул затвор. Оскал на лице парнишки стал более диким, как будто он с интересом ждал выстрела.
— Господин Эрхард Фон Штольц! — неожиданно в нить судьбы вмешался новый голос. Он был приятен и даже достаточно доброжелателен.
— М? — штандартенфюрер оглянулся.
Позади него стоял молодой человек в форме генерала медицинских войск. Он был статен и строен, белая кожа и светлые волосы выдавали в нем истинного арийца.