Третий лишний. Он, она и советский режим (Поповский) - страница 21

. По мнению классиков, при социализме оба пола сравняются по общественному положению и заработкам, и это, якобы, изменит характер брака и семьи. А пока торжествует капитализм, ничего доброго в отношениях мужчины и женщины нет и быть не может. „Точно так же, как в грамматике два отрицания составляют утверждение, так и в брачной сделке две проституции составляют добродетель” [11]. Это звучало хлестко, но очень мало объясняло характер человеческой любви. Впрочем, человек как таковой коммунистов никогда не интересовал. Человек мыслился ими лишь в пределах класса и экономических отношений. Даже в постели.

Фридрих Энгельс (в обыденной жизни большой любитель прекрасного пола) в своих философских произведениях, как и Маркс, утверждал, что семья, в том виде, в каком она существует в Европе в XIX веке, должна быть разрушена. Будущее — за какой-то очень свободной формой отношений полов. Противники марксизма не без основания полагали, что, если разрушить семью, за этим последует всеобщий разврат. Что крушение института брака вернет общество к общности жен или еще к какой-то форме отношений, чуждых христианству и европейской культуре. Своим критикам классики марксизма ответили в „Коммунистическом манифесте” по принципу „сам дурак” или „от дурака слышу”. „Коммунистам не нужно вводить общность жен, — пишут они, — она почти всегда существовала… Наши буржуа находят особое наслаждение в том, чтобы соблазнять жен друг друга. В действительности буржуазный брак является общностью жен. Коммунистов можно было бы упрекнуть разве лишь в том, что они хотят поставить официальную открытую общность жен на место лицемерно скрываемой”.

Став постарше, Маркс и Энгельс сочли, однако, что не следует писать так открыто о „свободной любви”. Было решено придать этой теме больше благообразия. Энгельс в своих более поздних работах стал заявлять, что в бесклассовом будущем обществе, где не станет разлагающего влияния денег и собственности, все проблемы, и в том числе сексуальные, сами собой разрешатся к лучшему. Любовь, как известно, явление историческое, она сама отыщет для себя лучшие, наиболее приемлемые формы. Эрос греков? Нет, это вчерашний день. У греческих дев даже согласия на любовь не спрашивали. При социализме и коммунизме все будет иначе. В новом обществе „появляется новый нравственный критерий при обсуждении и оправдании половой связи. Спрашивают не только, была ли она брачной или внебрачной, но и о том, возникла ли она по взаимной любви или нет?”[12]

Итак, классики марксизма в общем-то не скрывали: в предсказанном ими будущем социалистическом обществе сексуальные отношения будут свободными, брак, семья станут играть второстепенную роль. Главное будет определять любовь, желание двоих соединиться. Ту же мысль развивал и крупнейший среди социалистов знаток женского вопроса Август Бебель (1840–1913). В своей книге „Женщина и социализм” (50 изданий только в Германии!) этот убежденный социалист и деятель рабочего движения разъяснял, что переворот, то есть социалистическая революция, „уничтожит господство человека над человеком и каждого капиталиста над рабочим. Тогда-то, наконец, придет золотой век, о котором люди мечтали тысячелетиями”. „Для женщин, — предсказывал Бебель, — золотой век, то есть эпоха после социалистической революции, выразится в том, что в выборе любимого человека женщина станет „свободной и независимой”. Как и Маркса, Бебеля не удовлетворяет брак в его старом, буржуазном смысле. Он писал не о браке, а о „союзе” двоих. „Этот союз является частным договором без вмешательства должностных лиц. Социализм здесь не создает ничего нового, он лишь снова поднимает  на высшую ступень… то, что было общепризнанно, пока в обществе не наступило господство собственности”