Насколько я мог понять, термин „секс”, означающий нормальную половую жизнь, ассоциировался у некоторых моих собеседников с термином „порнография”, что, по определению словаря, означает: „непристойная, вредная литература, в которой смакуются сцены разврата; непристойные рисунки, фотографии”[3]. Такое смешение понятий не случайно, ибо советская пресса использует слово „секс” не иначе, как с эпитетами „буржуазный”, „пьяный”, „грязный”. Десятилетиями читая и слыша это словосочетание, советский гражданин, естественно, начинает воспринимать понятия „секс” и „порнография” как синонимы. В том, что подмена двух понятий имеет для советских идеологов пропагандистский смысл, я смог недавно убедиться снова.
В декабре 1982 года журнал „Ридерс Дайджест” опубликовал мой очерк „Главный секрет: есть ли в России секс?”. Очерк являлся как бы наброском идей будущей книги. В качестве отклика советская газета „Русский голос”, выходящая в Нью-Йорке, опубликовала большую статью, в которой опять-таки настойчиво смешивала два понятия. Хотя статья в „Ридерс Дайджест” толковала о том, что советская цензура заставляет писателей и киносценаристов выбрасывать из своих произведений все относящееся к сексу и тема эта никогда не обсуждается с экранов советских телевизоров, автор „Русского голоса” написал: „М. Поповскому очень хотелось бы, чтобы в Советском Союзе была неограниченная свобода секса, свобода порнографии. Ему хотелось бы, чтобы киоски Москвы, Ленинграда, Киева и других городов были заполнены непристойными журналами, а на улице Горького… расположились порнографические кинотеатры…” И так далее [4]. То обстоятельство, что платные агенты исполняют свои служебные задания, никого удивить не может. Удивляло и печалило меня во время работы над книгой другое: насколько глубоко пропагандистские тексты въелись в сознание моих соотечественников, покинувших СССР и поселившихся ныне на другой стороне планеты…
Затрудняла работу над книгой и другая причина: автору пришлось за эти годы шесть раз сменить профессию, чтобы заработать себе на жизнь. Не всегда удавалось найти работу лектора и журналиста: приходилось служить клерком, швейцаром и уборщиком мусора в большом офисе. В эти годы я неоднократно обращался в различные фонды и институты с просьбой поддержать мои исследования. Все они, включая American Council of Learned Societies; Russian Institute of Columbia Univ. (N.Y.C.); German Marshall Fund of the U.S.; The National Council of Soviet & East European Research; Kennan Institute, мне отказали. He приютила меня, несмотря на двукратные просьбы, и The Mac Dowell Colony, Inc. (Реterlorough N. Н.). Естественно, их отказы огорчали меня. Но по здравому рассуждению я вижу теперь, что должен скорее благодарить эти учреждения, нежели обижаться на них. Отказав мне в поддержке, они преподали мне урок американизма, подтолкнули решать свои творческие (и не только творческие) проблемы собственными силами.