– Целым и невредимым! Что вы хотите этим сказать? – порывисто воскликнул я. – Что же делают эти негры во время своего шабаша?
– Право, я этого точно не знаю. Купидон, вероятно, сумеет лучше объяснить вам, я знаю только, что они поклоняются змею вуду!.. Нечего сказать, славная вера!..
При слове вуду Клерсина вдруг сразу вскочила на ноги, какие-то несвязные звуки и крики стали вырываться из ее уст, и среди них поминутно повторялось имя Флоримона. Казалось, несчастная женщина лишилась рассудка. Розетта подошла к ней, целовала, обнимала ее, прижимая к своей груди.
– Клерсина! – говорила она, – дорогая моя Клерсина, что же такое случилось? Скажи нам во имя Бога!..
Что значат слова Купидона?.. Ох, говори же! говори, Клерсина, умоляю тебя! Очнись, приди в себя! Помоги нам отыскать моего маленького братца! Ведь все мы знаем, что это несчастье случилось не по твоей вине!.. Мы знаем, что ты любишь его не меньше нас!.. Не бойся, мы не станем упрекать тебя ни в чем! Отец тоже не упрекнет тебя, – я знаю, он уверен, что ты с охотой отдала бы последнюю каплю своей крови за нашего малыша… Но только говори! Отвечай мне скорее, пока еще не поздно!
Слезы градом текли по лицу бедной девушки, старавшейся успокоить и ободрить свою кормилицу. У всех нас также наворачивались слезы на глаза. Клерсина бросилась перед ней на колени. Ее дикое, злобное отчаяние как будто улеглось немного под влиянием ласковых слов ее питомицы, и, закрыв лицо руками, она расплакалась как дитя.
Отец мой, видя это, понял, что этим моментом следует воспользоваться, чтобы добиться ответа.
– Клерсина, – сказал он спокойным и серьезным тоном, – если вы знаете хотя бы что-нибудь, прошу вас, ради Бога, скажите нам. Быть может, еще не поздно! Быть может, можно еще что-нибудь сделать, чтобы вернуть и спасти ребенка… Скажите, имеете ли вы основания думать, что нашего маленького Флоримона похитили эти негры?
Все тело бедной женщины содрогнулось при этом вопросе отца. Она воздела обе руки к небу с трагическим жестом, затем опустила их.
– Да… я боюсь! – прошептала она задыхающимся голосом. – Я боюсь!..
Ее запекшиеся губы с трудом выговорили эти слова.
– Бывают случаи, что они крадут детей белых для своих странных обрядов, не правда ли? Отвечайте!
Клерсина опустила голову – и крупные слезы брызнули у нее из глаз.
– Бывает! – чуть слышно прошептала она.
– Поклонение вуду имеет здесь своих приверженцев, да? Знаете вы их? А если знаете, то не замечали ли когда-нибудь, чтобы они метили на Флоримона?
Мы с возрастающим чувством отвращения слушали допрос моего отца. И Розетта, и я положительно содрогались от ужаса. Что это за культ вуду и почему бедная Клерсина каждый раз, как произносилось это слово, казалась подавленной не только горем, но и стыдом?