Посреди благоухающей диковинными цветами аллеи он остановился, чтобы перевести дух. Взгляд его упал на широкие зеленые парки, обрамляющие берега полноводной реки на добрую милю вперед. И тут ему на глаза попалось нечто, отчего в сердце его будто всадили болезненную иглу.
Ибо он понял, что эта широкая река, по сути, та же самая река, что протекала через Гирончи. На месте утлых деревушек возвышались высокие башни. И самая высокая стояла на том же холме, что и мрачная черная башня гиран.
Но где же другой холм, на котором высилась алая цитадель Сорэйньи?
У него перехватило дыхание, когда он понял, что холм тот же самый, на котором находится башня Летони. Его руки вцепились в перила, он посмотрел на маленький столик, где сидел вместе с Летони в страшную ночь разрушения Джонбара. Ибо Сорэйнья, великолепная в своей золотой раковине, вновь поднималась, чтобы посмеяться над ним, как это уже было в ту ночь. Слезы застилали его глаза, и внезапная боль пронзила остановившееся сердце.
О прекрасная Сорэйнья… мертва!
Легонько скрипнула дверь среди кустов, и чуть слышный голос радостно окликнул его. Лэннинг медленно огляделся. И его охватило непомерное изумление.
Летони бежала к нему через цветы. В ее фиолетовых глазах стояли слезы, лицо озаряла улыбка невероятного восхищения. Лэннинг вздрогнул, поднимаясь ей навстречу.
Ибо золотой голос королевы воинов слышался в ее оклике. И призрак Сорэйньи стоял в ее сияющих глазах. На ней даже было облегающее одеяние из алого сверкающего металла, подобное кольчуге Сорэйньи.
Она упала в его дрожащие объятия.
– Денни… – счастливо вздохнула она. – Наконец-то мы… одни.
Его новый мир повернулся. Цитадель Сорэйньи стояла на том же холме. Но ни Джонбар, ни Гирончи никогда не существовали. Расходящиеся дороги вероятности, возникающие из одной точки, теперь слились в одну реальность. Летони и Сорэйньи…
– Да, моя дорогая, – и он соединил их обеих в своем сердце, ласково выдохнув: – Одни!