), которая отвечает на вопросы слушателей. Она всегда приводит своего корги, а это факт, что с собаками все становится лучше.
– Ты занимаешься по-настоящему важным общественным делом – анализируешь кошачью рвоту в прямом эфире, – он отходит, и дверь со стуком захлопывается за ним. – Наверное, я болел, когда нам это преподавали в магистратуре. Немногие способны так передать все тонкости, как твоя передача.
Прежде чем у меня появляется возможность ответить ему, по коридору проходит Кент в фирменных подтяжках и галстуке с новым узором – сегодня это крошечные ломтики пиццы пепперони. Кент О’Грэйди: программный директор станции и обладатель голоса, прославившего его в Сиэтле несколько десятилетий назад.
Кент хлопает Доминика по плечу, но он лишь на пару сантиметров выше меня, поэтому рука приземляется на бицепс.
– Вас-то я и искал. Дом, как продвигается история? У нас есть скандал?
Дом. За десять лет я ни разу не слышала, чтобы Кент так быстро состряпал прозвище.
– Скандал? – спрашиваю я, оживившись.
– Возможно, – отвечает Доминик. – Я жду еще один звонок, чтобы все подтвердить.
– Вот и отлично, – Кент проводит рукой по седеющей бороде. – Шай, сможет ли Палома провести с Домом интервью в пиковое время в прямом эфире?
– В прямом эфире? – переспрашивает Доминик. – То есть… без предварительной записи?
– Конечно, – отвечает Кент, – мы хотим первыми объявить эту новость.
– Такие уж они – срочные новости, – говорю я, наблюдая за бледнеющим Домиником. Я не желаю уступать ему эфирное время, но обеими руками за, если это выведет его из равновесия. – Наверное, мы можем выделить тебе пару минут «Спроси у дрессировщицы».
Кент щелкает пальцами:
– Напомни мне поговорить с Мэри Бет, прежде чем она уйдет. В последнее время Тефтелька вытаскивает еду из миски на пол и только тогда ест.
– Всего лишь пару минут, да? – спрашивает Доминик дрожащим голосом.
– Максимум пять. Все будет окей, – ухмыляется Кент и возвращается в офис.
– Пожалуйста, не испогань мою передачу, – говорю я Доминику, а затем проскальзываю в комнату С.
Доминик Юн в моей студии.
Строго говоря, в трех смежных студиях: в той, где обычно сидим мы с диктором за микшерной консолью, то есть «пультом»; в небольшой студии для принятия звонков; и студии А, где прямо сейчас расположилась Палома со своим сценарием, бутылкой чайного гриба и пустым стаканом. Доминик, сидящий напротив, заламывает руки после того, как опрокинул упомянутый стакан на сценарий Паломы. Рути пришлось поспешно напечатать новую копию.
– Мэри Бет здесь, – говорит мне вошедшая в студию Рути, которая прибралась за Домиником. – И да: у нее есть вода, и у собаки – тоже.