Мы усмехнулись. А вот это и правда было элитно. Вспоминая студенческие общаги, в которых я бывал в прошлом мире…
— Стираем, гладим и убираемся сами, — продолжил сотрудник, но только сейчас я рассмотрел его знаки отличия и понял, что он был старшекурсником с восьмым рангом. — Слуг у нас нет. Все самостоятельно. Это дань традициям.
— Поняли.
— Еду проносить можно, но только ту, что может долго храниться вне холодильника. За подогретую рыбу в жилой комнате можно схлопотать по лицу от товарищей.
К этому у меня тоже вопросов не было.
— Так, что еще… — почесал затылок студент. — Думаю, пока с вас достаточно. Поднимайтесь, располагайтесь. В половину второго будет общий сбор и инструктаж, затем обед — увидите столовую и комнаты для занятий. А, да. Применение Благодати в жилых помещениях и вне занятий запрещено. За рукоприкладство тоже есть наказание, но… Вам, первокурсникам, от дедовщины не уйти.
Мы с Колей снова переглянулись. Я пожал плечами.
— Что ж, ожидаемо. Спасибо!
Подхватив вещи, мы поднялись по лестнице. Подъем занял куда больше времени, чем я ожидал. Видать, потолки на каждом этаже здесь были высоченные — на каждый этаж приходилось по два пролета.
Наконец, запыхавшись и упарившись, мы ввалились в ярко освещенный коридор с зеленым ковром и рядом портретов каких-то ученых дедов на стенах.
— Так… Вон она, пятьсот седьмая, — кивнул Сперанский. — Дверь открыта. Тетенька не ошиблась.
— Интересно, какая у него склонность, — задумался я.
— Сейчас и спросим.
Коля решительно распахнул дверь и бросил сумки на пол. Я осматривал комнату из-за его плеча. К нам спиной стоял низкорослый худой паренек в расстегнутом кителе. Он обернулся на шум и испуганно отпрянул.
— Нет… Не сейчас. Пожалуйста… — заикаясь, взмолился он.
— Ты о чем вообще, парень? — нахмурился Коля.
— Не бейте. Просто не бейте… Я не виноват, что попал сюда…
— Эй, парень, спокойно!
Я бросил сумки и, отпихнув Сперанского, осторожно, словно подкрадывался к дикому зверю, направился к Ронцову.
— Мы твои соседи по комнате, — добавил из-за моей спины Коля. — Никто тебя бить не собирается.
Щуплый паренек попятился, не сводя с нас огромных и выпученных от испуга глаз.
— Забирайте вещи. Сумки вон там, — он торопливо кивнул в сторону пары баулов, сваленных на одной из кроватей, и продолжил невнятно бормотать. — Только не трогайте… Вот же дерьмо… Первый день и сразу…
— Цыц! — внезапно рявкнул я.
В два шага оказавшись возле Ронцова, я схватил его за плечи, встряхнул и уставился ему в глаза.
— Еще раз. Слушай сюда. Никто тебя трогать не будет. Зуб на тебя не держим. Мы вообще понятия не имеем, кто ты такой. А вот представиться как подобает всем нам не мешало бы.