– Попробую взять панов поляков на понт, – сказал Иванов экипажу. – На мою красную ракету не обращайте внимания. На ракеты Голощапова и Никитина тоже. Этот салют будет дан исключительно для поляков. Минько, меняешь в стволе осколочный на бронебойный и наводишь на котел паровоза, если я снимаю шлемофон, или паровоз трогается, или меня подстрелят – лупишь. Три бронебойных по паровозу – чтобы уже наверняка, Потом осколочными с колпачком по вагонам. Дальше – на свое усмотрение. При необходимости – картечью. И приказываешь Гурину отступать задним ходом до переезда. Близко к машине никого не подпускать.
– Товарищ командир, – вмешался Колька, – бензин скоро кончится, его уже немного осталось. Если мотор долго на холостом ходу работать будет – скоро последние капли высосет.
– Понял. Мотор заглуши. Запустишь в случае начала стрельбы.
Иванов застегнул под горло комбинезон, чтобы полностью скрыть лейтенантские петлицы, прицепил на ремень громоздкую брезентовую сумку со штатной ракетницей и патронами к ней, не спеша на виду у поляков вылез из башни и спустился на землю. Медленно подошел, перешагивая через рельсы, к машине Сердюка и тихо сказал ему, по пояс выглядывающему из башни:
– Василий, мотор заглуши – бензина и у тебя, должно быть, осталось мало. Запустишь только в случае боя. На красные ракеты не реагировать. Если я сниму шлемофон, или паровоз тронется, или в меня пальнут – огонь. Если возле эшелона никого не будет – бьешь по первому вагону. При кучном приближении противника – картечь. Все это передай экипажу, а сам выходи – со мной пойдешь. Старшим машины оставишь башенного стрелка. Свой комбинезон застегни до верха – петлицы спрятать. Для поляков ты будешь лейтенантом, командиром бронеавтомобильного взвода. Я для них – майор, командир батальона. Ведем себя с ярко выраженным чувством собственного достоинства. За нами вся мощь Красной Армии. Говорю только я. Ты со значительным выражением лица помалкиваешь. Все ясно?
– Так точно. Ясно, товарищ майор.
Сердюк передал своему оставшемуся экипажу услышанные инструкции и спустился к командиру. Они твердым уверенным шагом, расправив плечи и гордо задрав подбородки, зашагали по утоптанному гравию вдоль железнодорожной колеи в сторону поляков, сгрудившихся возле без остановки фыркающего клубами дыма и пара черного паровоза. Из толпы чужих мундиров вперед выдвинулось несколько человек со звездочками на погонах.
– Майор Иванов, – вальяжно, как убеленный сединами командарм безусым новобранцам, отдал честь лейтенант Иванов, подойдя к полякам метров на пять, – командир передового батальона Красной Армии. Кто-нибудь разговаривает по-русски?