Лейтенант Карпенко тоже отметил, что после сигнала трубы и пальбы с взрывами на шоссе, враг перестал отвечать на его пулеметные очереди. Внимательно изучил опушку леса в бинокль – никакого движения и польского присутствия не заметно.
– Товарищ командир! – крик Сидоренко от опушки, – не стреляйте!
Из-за кустов осторожно вышел отделенный, лейтенант призывно помахал ему рукой, и тот подбежал к залегшим у пулемета товарищам.
– Обратно побежали, – рассказал отделенный. – Как труба им пропела, залопотали что-то по-своему и обратно через лес ломанулись. Даже быстрее, чем сюда шли.
– А как с четырьмя всадниками на проселке? – спросил, поднимаясь на ноги Карпенко.
– Всех порешили, товарищ командир. У нас потерь нет. Все было почти, как вы и сказали. Как они вашу стрельбу здесь услышали – так обратно коней и пришпорили. А тут мы их и вдарили во фланг винтовками и гранатами. Потом добили, кто раненый.
– Молодец, Сидоренко.
– Служу Со…
– Это потом, – перебил уставной ответ лейтенант. – Отставить. Скажи лучше, как думаешь, чего они вернулись?
– Скажу, – кивнул Сидоренко. Там, товарищ командир, две наши бронемашины, те, что на шоссе вместе с полуторкой стояли, обратно в сторону колонны двинули. Труба у панов заиграла аккурат перед тем, как броневики к ним приблизились и открыли огонь. Наверное, нА конь их сзывали. Я так думаю.
– Ясно. Теперь, так. Оставь в лесу, возле дороги, двоих. Пусть поглядывают, чтобы паны к нам возвращаться не надумали. Остальных – сюда. И все оружие, что собрали – тоже.
Карпенко повернулся в сторону прогалины, покрытой телами расстрелянных красноармейцев, и громко закричал:
– Товарищи красноармейцы! Кто живой или раненный, не бойтесь, вставайте. Подходите. Поляков мы отогнали.
И действительно, с земли то там, то тут стали приподниматься пережившие смерть бойцы. Одни, везучие и сообразительные, успели упасть на землю, как только поняли, что их расстреливают, другие получили все же свою пулю, но сил подняться и подойти им хватило; третьи, раненые тяжело, но, прибывая в сознании, просто звали на помощь, иногда поднимая руку. Среди легкораненых (касательное, почти царапина на плече) подошел отделенный командир из второго взвода. Фамилии его Карпенко не знал, но в лицо помнил.
– Товарищ отделенный командир, представьтесь, – велел лейтенант.
– Командир первого отделения второго взвода Осташкевич, – представился белобрысый рослый красавец (девки по таким часто сохнут), но чести, ввиду отсутствия потерянной пилотки, не отдал.
– Значит так, отделенный командир Осташкевич. Почему бежали без оружия и даже без головного убора – разбираться будем потом. А сейчас принимайте команду над своими товарищами по