– Не надо брать моего мужа и не надо трогать наши постулаты. Черт с ними, с постулатами, я не хочу говорить Капелину, что я замужем. Я хочу поехать кататься в Крылатское на санках. Я хочу машину времени, вернуться назад, в прошлое, когда был жив папа и мама не выходила замуж непонятно за кого, непонятно зачем, и Файка не была такой до нелепого успешной и счастливой. Быть успешной и счастливой – это не ее, знаешь ли, призвание.
– А чье? Твое?
– И не мое, но не ее – точно. Я хоть вроде как стремилась всю жизнь к счастью и гармонии, а Файка всегда ждала конца света. А тут знаешь, что она мне сказала давеча?
– Что ее уже вот-вот Апрель бросит? Не далее чем в апреле? – хохотнула Майя.
– Она сказала, что, может быть, тоже родила бы! – сказала я.
– Да ты что!
– Вот и я о том же. Она родит от своего Апреля красивых маленьких апрелят с зелеными глазами и замуж выйдет, а Игорь будет приносить ей домой мешки с джинсовыми пеленками от Версаче и новенькие коляски на дистанционном управлении. И все у них будет хорошо. Несмотря на Анну.
– А кто такая Анна? – заинтересовалась Майка.
– Да неважно. Это их Юрка Молчанов, но с другой стороны. Темное прошлое со стороны жениха.
– Темное прошлое – это интересно, – улыбнулась Майя, но я наконец нашла в себе силы и заткнулась. Если с ложью я еще как-то могу смириться, то зависть мне не потянуть. Я не хотела завидовать сестре. Я просто не хотела рассказывать Капелину о том, что я замужем.
Я вернулась домой, достала из коробочки свое обручальное кольцо, посмотрела на него – тоненький золотой ободочек, самый дешевый вариант из всех возможных. Мы женились на то, чем располагали, вкупе с деньгами наших родственников, мы экономили на всем. В самом деле, что случилось со мной? Я столько лет стремилась к этому, мечтала о том, что все наладится, что мы с Сережей будем жить пусть не счастливо, но хорошо. По крайней мере, нормально. По-человечески.
Я родила ему двоих детей.
Он попал в сложнейшую жизненную ситуацию, и я не могу, не должна даже думать о том, чтобы оставить его. В радости и в горе, так? Достаточно просто надеть кольцо на палец. Можно даже ничего не говорить.
Боже упаси, я не собиралась изменять мужу. Пусть даже Майка и сказала, что это было бы лучше всего. Изменить уже – и успокоиться. Нет, я не хотела успокоиться, мне нравилось то, что я была беспокойна. Я не планировала никому изменять. Я просто не хотела говорить ничего Капелину. И я не собиралась анализировать это свое нежелание. Я воспользовалась «пятидесятой поправкой», не желая свидетельствовать против самой себя. В конце концов, для чего еще существует на свете самообман?