Сколько сейчас времени во Владивостоке? Черт, что я делаю? Я набирала номер мамы-жирафа.
– Елена Михайловна? – пробормотала я, сидя на подоконнике. Московская ночь сияла, как рождественская гирлянда.
– Кто это? – сонный голос, будущая Фаина свекровь еще не до конца проснулась, но уже негодовала.
– Это Лиза Ромашина, сестра Фаины. Вы извините, что я вас разбудила, – в ночной тишине мой голос звучал так громко, что я все время боялась кого-то разбудить. Но даже Василиса спала. Елена Михайловна помолчала, а потом чем-то зашелестела, наверное, надевала халат.
– А сколько времени?
– Я не знаю, честно.
– Что-то случилось? Что-то с Игорем?
Я вдруг поняла, как выглядит мой звонок со стороны, и похолодела.
– Нет-нет, что вы. Все в порядке. Господи, я не хотела вас напугать, мне просто очень нужно…
– Что? – спросила Елена Михайловна, уже не скрывая недовольство в голосе. – Что вам нужно в четвертом часу ночи?
– Скажите, Анна – она ведь умерла, да? – спросила я и тут же пожалела, что позвонила. Вот дура! Людей бужу и пугаю ни за что, ни про что. И этот сон, этот полный бред, плод моего больного воображения. Все из-за Капелина, это он меня расстроил и напугал. И звонил весь вечер не знаю зачем. Чтобы еще раз предложить свою помощь? Не нужно, спасибо, у нас свои адвокаты в семье – как у всех уважающих себя наркоторговцев.
И только тут я вдруг поняла, что Елена Михайловна молчит.
– Вы меня простите, – пробормотала я. – Я не знаю, зачем я позвонила. Я просто подумала… не важно, это все не стоит. Я прошу вас, простите меня…
– А Игорь… – спросила она, голос-призрак, эхо старой записи на пленке-катушке. – Игорь тоже знает?
– Я… не понимаю. Это что, правда? – выдохнула я. Елена Михайловна молчала. Тогда я попыталась сформулировать вопросы, но каждый из них был недостаточным, не подходил к масштабам того, что я узнала. Почему? Как такое возможно? Что за ерунда? И что, она это знала все эти годы? Ведь это же бесчеловечно!
– У нее не было никаких шансов, все выяснилось так поздно, слишком поздно. Ее родители были в отчаянии, они буквально заставили ее уехать в Израиль.
– Она никогда его не бросала, никогда не предавала, – я закрыла рот рукой, чтобы не закричать.
– Нет, никогда. Аня боялась, что Игорь поедет за ней, что будет мучиться с нею, не хотела, чтобы он страдал.
– Но он страдает. И он живет с этим по сей день, – сказала я. Елена Михайловна замолчала, пытаясь взять себя в руки.
– Он знает? – спросила наконец она. Теперь уже замолчала я.
– Нет. Я сама догадалась случайно. Игорь ничего не знает.