– Где ты вообще его взяла? Ты никогда не перестанешь меня удивлять, сестрица!
– Очень на это надеюсь, – улыбнулась я, а затем сделала то, чего Фаина ожидала от меня меньше всего. Я обняла ее двумя руками и крепко-крепко прижала к себе, наплевав на ее вопли и возражения. И стояла, удерживая ее так близко, что она могла чувствовать биение моего сердца, а я – ее. Ее сердце выпрыгивало из груди.
– Ты только не волнуйся, – попросила я. – Ты только помни, что я рядом, что мы все – рядом, даже когда мы далеко, даже когда мы в Йемене или еще черт-те где. Мы все вместе, и ты почувствуешь это, если закроешь глаза и просто мысленно вспомнишь обо мне.
– Ты сейчас что, делаешь какой-то внеплановый психологический эксперимент надо мной? В режиме реального времени? Эй, сестрица моя, ты меня отпустишь? Нет? Ну ладно, будем так стоять. Но ты помнишь, что я по твоим же психологическим тестам – типичный интроверт недобитый, и для меня любой физический контакт с другим человеком – это всегда пытка. В четыре часа утра особенно. То есть ты осознаешь, что, обнимая меня, ты причиняешь мне нравственные и физические страдания. Прямо как статья из Уголовного кодекса.
– Я все осознаю, – кивнула я. – Ты готова?
– К чему? – спросила Фаина, следуя прямо за мной, след в след. Капелин стоял в дверном проеме, опершись на локоть, а Игорь поставил на стол чашки для чая и вопросительно посмотрел на меня, словно он знал, что я собираюсь сделать и зачем я пришла. И вдруг я поняла, как важно то, что я сейчас собираюсь сказать, и как долго, как бесконечно долго он, Игорь, ждал этого дня. Я кивнула ему и грустно улыбнулась.
– Как всегда – всего лишь сделать шаг в неведомое будущее…