Беликовой пришло в голову, что если вселенская справедливость существует, то высшие силы просто обязаны уберечь ее от рассказа о рабе-поваренке и причинах его продажи суровым папой.
Ага, как же.
– Тот раб был из вольных и очень красивый, – вздохнула Праксидика. – Тебе бы тоже понравился, ты ведь как раз похожего ищешь. Высокий такой, плечистый. Волосы темные, а глаза синие, как лепестки медовика. И еще родинка на щеке, вот тут. Его изначально для спальни готовили, но он оказался очень уж непокорным. Папуля купил его на распродаже и обучил кулинарии… Что с тобой, Аллегра? Ты так побледнела! Тебе плохо?
– Н-нет, – качнула головой Рита, силясь взять себя в руки. – Прошу тебя, продолжай. Почему вы его продали? Кто его купил?
«Не спугни ее, дура! – шикнул Полидевк. – Я активировал запись».
Праксидика удивленно хлопнула ресницами. Вот ведь черт, вдруг сорвется?
– Просто… ты так интересно рассказываешь, дорогая! – Беликова выдавила улыбку.
Метод, позаимствованный из басни Крылова про сыр, ворону и лисицу, сработал на все сто. Беспроигрышный вариант.
– О! – воскликнула блондинка и очаровательно зарумянилась. – А ты так здорово умеешь слушать! Наверное, сама судьба свела нас, чтобы мы стали подругами!
Праксидика накрыла Ритину руку пухлой ладошкой.
– Так и есть, – кивнула Маргарита, продолжая улыбаться. – Так что там с рабом?
– Ох, этот глупыш снова попытался сбежать. – Девушка покачала головой. – В первый раз папа наказал его. Несильно, так, чисто для назидания: дюжина ударов плетью и неделя на цепи. Сущая мелочь – папулечка у меня добрый. Но и его терпению пришел конец, когда через полгода все повторилось. Раба, конечно, поймали и вернули, но папа его не оставил. Слишком уж много мороки с ним вышло! Пришлось продать. А папа сказал, что впредь бывших вольных в доме не потерпит. Вот.
– А кому… кому он раба продал?
– Не знаю. – Праксидика пожала покатыми плечами. – Я в такие дела не лезу.
«А зря», – чуть не брякнула Рита.
«Неплохо бы напроситься в гости и познакомиться с папулечкой», – подумала она, а вслух сказала:
– А как его звали, раба этого?
– Аллегра! – Девушка звонко рассмеялась. – Какая ты смешная! Ну какие у рабов могут быть имена? Что ты! Им же хозяева клички дают. Этого мы прозвали Молчуном. Такой всегда угрюмый ходил, не разговаривал ни с кем. Мама говорила, ему на пользу спаривание пойдет. Даже невольницу подходящую подыскала, да вот не судьба. Жаль, а то бы я поглядела на них. Интересно же.
– Но… – Беликова пропустила мимо ушей рассуждения о спаривании. – Если он из вольных, у него же было когда-то имя. Настоящее.