Она молчала, лишь отвернулась от золотистого звериного взгляда, да яростно кусала себе губы. Усмехнувшись, Григорий все-таки поставил невесту на землю, но отпускать не спешил. Впрочем, и сама она, поняв всю тщетность попыток освободиться, вела себя смирно, хотя серые глаза зло сверкали.
Запах лесной мяты дурманил голову, Настя была так близко, что Белову пришлось приложить немало усилий, чтобы просто разжать руки. Он не успел отступить и на шаг, когда хлесткая пощечина обожгла лицо. Зверь обижено рыкнул, а Григорий окончательно взбеленился.
– Ах так! – он вновь схватил девушку, одной рукой сгребая в охапку, а второй хватая за волосы, намереваясь отодрать за косы, как часто проделывал с сестрами. Настя попыталась вырваться, но Григорий только крепче прижал ее к себе. Даже сквозь ткани он почувствовал тепло её тела.
Тяжелая рука оттягивала волосы вниз, девушка вскинула голову, её лицо было слишком близко, и Белов не выдержал, буквально впиваясь в её губы. Настя ошеломленно замерла. Гордость требовала оттолкнуть наглеца, но поцелуй был так сладок, и девушка ответила. Сперва робко, а потом смелее.
Объятия сразу стали нежнее. Не отдавая себе отчета, Настя закинула руки на шею мужчины, зарываясь пальцами в густые русые волосы.
Зверь внутри взвизгнул от восторга. Именно этот визг заставил Белова оторваться от Насти. Из припухших губ девушки вырвался недовольный стон.
– Перестань, – хрипло попросил преображенец.
Все еще во власти чувств Настя приоткрыла глаза, взглянула на жениха. Пелена спала, и девушка вдруг осознала, что стоит на улице в объятиях мужчины. Она попыталась отскочить, но гвардеец вновь удержал её. В панике девушка вновь хлестнула преображенца по щеке и тут же охнула.
– Гриша…
– Ничего, – он тряхнул головой. – Эту я заслужил! Ох, и рука у тебя! Тяжелая!
– П-прости… – Настя вновь закусила губу. – Я… оно само…
– Ничего, переживу как-нибудь, – Белов усмехнулся, и понимая, что гроза миновала, спросил, – Ты в Сибирь пошто собралась?
Девушка вздохнула и с мольбой посмотрела на преображенца.
– Не могу я за тебя замуж выйти. Ты уж прости меня, но…
– Да с чего вдруг такая перемена? – к своему удивлению Григорий почувствовал себя уязвленным.
Он вдруг припомнил последнего кавалера, с которым Настя танцевала на балу. Еще тогда ему показалось, что они знакомы, сейчас же Белов уверился в этом.
Девушка молчала, тем самым подтверждая худшие подозрения.
Зверь внутри вздыбил шерсть и зарычал, желая вцепиться в горло сопернику.
– Ясно, – процедил Григорий сквозь зубы. – Только знаешь, Настасья Платоновна, ты ведь одного не учла: за ослушание приказа в Сибирь нас двоих отправят, а я туда ехать не намерен! Так и передай полюбовнику своему!