– У нас, в скиту, – блаженная закатила глаза.
– Как в скиту? Почему? – девушка нахмурилась.
– Откуда ж я знаю? Привезли тебя в беспамятстве, сказали, темный князь в тебя вселился. Я все за тебя молилась, за душу твою.
– Как привезли? – девушка даже подпрыгнула.
– Знамо дело – в карете! Богатая такая, с гербами… – старушка перекрестилась, словно гербы были порождением темных сил. – Да ты не волнуйся, закончилась твоя земная юдоль. Здесь у тебя покой будет… постриг примешь…
– Да какой постриг? Мне же к государыне надо!
Настя вскочила с постели и подошла к выходу из кельи. При каждом резком движении голова кружилась, но девушка постаралась не обращать на это внимание. Схватившись за тяжелое металлическое кольцо, Настя изо всех сил потянула дверь на себя, но та не поддавалась. Отчаявшись, девушка бестолково задергала за кольцо, не желая смирятся с тем, что заперта в келье с полоумной старухой.
– Зря стараешься, девонька, – снова вмешалась блаженная, как выяснилось, с интересом наблюдавшая за Настиными попытками выйти. – На дверях засовы крепкие…
– Зачем меня заперли? – девушка повернулась к ней.
– Знамо дело, чтоб соблазнам не поддаться. Перед постригом князь Темный ох как любит девок смущать да в искушение вводить.
– Перед каким постригом? – Настя невольно похолодела.
– Перед завтрашним. Я ж тебе о чем толкую: в инокини тебя завтра постригут, и будешь здесь, как у Бога за пазухой…
– Что? – Настя воскликнула это слишком громко и сама поморщилась: голова вновь отозвалась тупой болью.
Внезапно вспомнились недавние разговоры с Бутурлиной, настойчивое желание уйти в монастырь, чтобы освободить жениха от данного слова. Теперь все это казалось глупым.
– Но я не хочу в монахини! И вообще мне же к государыне надо! Там заговор!
– Заговор? Иди ты! – оживилась старуха, глаза её заблестели. – А ты никак его распутать можешь?
– Могу. Только выйти дайте и кв Питерсхофф!
Смех, похожий на карканье, оборвал Настю.
– Ох, деточка, насмешила! – монахиня утерла слезы. – Кто ж тебя к государыне-то пустит. Али не знаешь, какие звери её охраняют!
– Знаю, – Настя хотела добавить, что как раз один из таких зверей и есть ее жених, но в последний момент смолчала. Опасаясь, что даже если старуха ей и поверит, то только донесет монахиням, чтобы те усилили надзор.
– Вот видишь, так что не пустит тебя никуда никто. Смирись! – морщинистые руки гладили страницы книги. – Теперь твоя жизнь здесь будет. Невестой Божьей станешь, а там, глядишь, и до настоятельницы дослужишься…
– Но я не хочу! – попыталась возразить Настя, скорее из чистого упрямства. – Споры с блаженной были бессмысленны.