А потом, ввечеру, когда шумиха немного уляжется, можно будет и за ворота выскользнуть. Дорогу, конечно, охранять будут, но ведь можно лесом вдоль нее пройти. Если что – в лесу и Силу использовать легче.
Еще раз обдумав свой план, Настя обернулась к старухе:
– Мы так и будет до утра сидеть?
– А тебе не сидится?
– Не сидится, – послушно кивнула Настя. – Что сидеть без толку? Я вышивать люблю… Дома покров богородице вышивала…
– Вышива-а-ать, – старуха задумалась. – Дело то благое, богоугодное.
Кряхтя, она встала, подошла к двери и определенным образом несколько раз стукнула массивным кольцом. Послышались неторопливые шаги, дверь скрипнула, и статная монахиня заглянула в комнату.
– Чего звала? – глубоко посаженные знакомые ярко-голубые глаза с неприязнью смотрели на девушку.
Настя ахнула. Такие же глаза были и у её жениха. Всмотревшись, девушка заметила сходство монахини с Гришей, а еще больше – с Софьей. Вспомнилось, что одна из дочерей Петра Григорьевича приняла постриг. Ольга, кажется, так её звали.
– Бушует? – тем временем вопрошала монахиня, подчеркнуто игнорируя саму Настю.
– Пяльцы просит. Вышивать, – пояснила старуха.
– Пяльцы? – вновь неприязненный взгляд. – Вот еще! Ночь перед постригом в молитвах и раздумьях проводить надо!
– Так за вышиванием думается лучше, а покрова вышивать дело богоугодное, – пояснила девушка. – Прошу, мать Ольга, не откажите в милости…
Голубые глаза сверкнули:
– Имя мое откуда знаешь?
– При дворе о вас сказывали, да и Софья Петровна упоминала… – Настя рискнула произнести имя старшей сестры Григория.
От волнения голос дрожал. При упоминании имени сестры, взгляд монахини чуть смягчился.
– А не обманываешь?
– Как можно? В Божьем доме? – притворно ахнула девушка и умоляюще посмотрела на свою тюремщицу. – Пожалуйста, я ж дома одной из лучших золотошвеек была! Канителью шила, жемчугом речным… И время быстрее пройдет, мне все равно не уснуть… волнуюсь сильно…
Настя даже сложила ладони на груди и опустила голову, всем своим видом выражая покорность судьбе. Монахиня вздохнула.
– Чего теперь уж волноваться? – фыркнула она. – Раньше надо было думать, когда ты Гришку соблазняла да замуж звала!
– Не звала я! – возразила Настя. – То государев приказ! Я потом, после свадьбы в монастырь хотела уйти, чтобы Григория под гнев государыни не подводить, а так… так даже лучше!
Она смело посмотрела на монахиню. Взгляд голубых глаз смягчился.
– Ладно, принесу, – пообещала та и вышла.
Вновь громыхнул засов. Настя подошла к окну, полностью обратившись в слух. Старуха вновь вернулась к часослову. Ее бормотание действовало девушке на нервы. Настя боялась, что пропустит звуки шагов и не успеет.