– А чего сложного? Сказала свое слово и все. А то смотри, Васька же денщик Григория Белова. Каков барин, таков и слуга.
– А что Григорий Белов? – насторожилась Настя.
– Знамо что! – фыркнула Лизетта. – До баб он охоч. Хотя, признаться, они на него сами вешаются. Оно и понятно: хорош собой, статен, роду знатного. Марфа Симоновна, статс-дама[2] уже, а все по нему вздыхает!
– Так она ж старая… – Настя вспомнила слегка располневшую женщину, проводившую ее к императрице в тот роковой день.
– А Белов и не соглашается амуры с ней крутить! – рассмеялась фрейлина и тут же опомнилась. – Говорят, она на тебя сильно разозлилась…
– Вот как? – Настя постаралась сделать вид, что ее это не огорчает, хотя по спине пробежал неприятный холодок.
– Ага. Интересно, за что?
– Её Григорий попросил меня к императрице провести, на аудиенцию, – Настасья поняла, что соседка просто так не отстанет.
– Григорий? Белов?! – Лизетта даже гребень от удивления выронила. – А у тебя что с ним?
– Ничего, – обрубила девушка и, понимая, что фрейлина не отстанет, пояснила. – Его сестра – подруга моей наставницы. Вот та и попросила помочь… отец у меня… в остроге…
– Погоди, так ты дочь того самого Збышева? Которого за заговор взяли?
– Да. Только не заговорщик он, – Настя вздохнула. – Выпить он любит. В Питерсбурх по делам приехал. А тут и завертелось… Ты не думай, государыня по окончании следствия его отпустить обещала, а меня во фрейлины взяла.
– Повезло отцу твоему, и тебе тоже… С чего только такая милость? – Лизетта зевнула и потянулась, – Ох, притомилась я! Государыня сегодня всю ночь в карты играть изволила, лишь к заутрене остановилась и уже после спать ушла.
– Она что ночью не ложилась? – ужаснулась Настя.
– Конечно! Привыкай. Здесь всегда так. Елисавета Петровна заговора боится. Все перевороты ранее ночью свершались, вот императрица наша ночами и гуляет. И весь двор вместе с ней. Так что сегодня отоспись хорошенько – тебе же завтра на дежурство. – Лизетта скинула домашнее платье, бухнулась на колени у образов, быстро перекрестилась и юркнула под одеяло.
Настя вздохнула и вышла, чтобы не мешать соседке.
Глашу хозяйка нашла в самом темном углу коридора. Та сидела, упрямо глядя в одну точку и надув полные губы.
– Ты что это, Глаша, позорить меня решила? – строго спросила Анастасия.
– Отчего ж сразу позорить? – спросила та, вставая и с укором смотря на свою хозяйку. – Василию Белов наказал нам помогать, вот он и старается, а вы…
– Белов, говоришь, наказал? – разозлилась Настя. – Ты хоть ври, да не завирайся!
– Настасья Платоновна, да где ж я вру? – девка перекрестилась. – Ей-богу Васька мне сам про то сказывал!