Без трех минут семь (то есть, в восемнадцать часов пятьдесят семь минут) я уже околачивался у кабинета вождя. Вечный, словно каменная ограда вокруг собора, товарищ Горбунов посмотрел на меня, буркнул под нос — назначено, ждите, а потом пошел докладывать Ильичу.
— Десять минут, — обронил Горбунов, не посмотрев на меня.
Десять так десять. Не знаю, что можно успеть за десять минут, но Председателю СНК виднее.
— Здг’аствуйте товаг’ищ Аксенов, — встал из-за стола Владимир Ильич. Поздоровавшись, кивнул на кресло для посетителей. — Пг’исаживайтесь.
Как всегда, картавость я замечал лишь в самых первых фразах, а потом она куда-то пропадала. Почти как акцент товарища Сталина.
— Владимир Иванович, я для себя бумажку составил, этакую карту.
Товарищ Ленин вытащил лист бумаги, исчерченный схемами и каракулями, и положил передо мной.
— Вот, я здесь набросал. Если у нас какая-то сложная ситуация, появляется товарищ Аксенов и начинает ее решать. Пожалуйста — спешная эвакуация интервентов из Архангельска и Мурманска — товарищ Аксенов, ликвидация шпионского гнезда перед нашим носом — Аксенов, выявление преступной группы врачей, стряпавших «липы» — тоже вы, арест Тухачевского и выявление шпионки в его штабе. Арест командующего фронтом сорвал наше наступление, но, как потом решили военные специалисты, мы вовремя прекратили наступление, иначе нас ждал бы полный разгром. А про последний случай я говорить не стану, сами знаете. Что я еще упустил? Ага, ваш проект о переходе с военного коммунизма на новую экономическую политику. Ах, вот еще что — в ноябре восемнадцатого вы предотвратили покушение на товарища Ленина, то есть на меня. Простите, но я до сих пор не сказал вам спасибо.
— Владимир Ильич, — пожал я плечами, не понимая, к чему клонит вождь мирового пролетариата. — На съезд комсомола вы все равно не приехали, получается, что я никого не спасал.
— В сущности, это не так важно. Важно, что вы оказались в нужное время и в нужном месте.
— А это плохо? — слегка растерялся я.
— Что вы, дорогой вы мой, совсем нет, — всплеснул руками товарищ Ленин. — Напротив, за что бы вы не брались, у вас все получается, и получается очень удачно. В некоторых государствах в личном деле офицеров, высших чиновников руководство ставит отметку — удачлив он или не очень, или вообще неудачник. Правда, эту отметку ставят там, где протестантизм является доминирующей религией.
Вона как. Удачлив. Интересно, а как с этим вяжется марксизм и материализм? А Ленин, между тем, продолжал:
— Вы любопытный человек, товарищ Аксенов. Не обессудьте, но я попросил товарищей дать вам развернутую характеристику. И что я вижу? Мне сообщили, что вы лишены недостатков свойственных молодости. Не курите, не пьете. Даже с женщинами вы имеете дело в меру, не выходя за грань. Еще запомнилось ваше блестящее выступление по итогам правительственной комиссии. Да-да, это было лучшее выступление из всех, что я слышал. — Ленин помедлил, пристально посмотрел на меня, а потом спросил прямо в лоб, — Так кто же вы, товарищ Аксенов?