Из-за широких скули темных глаз его и самого можно было бы принять за индейца. Однако кожа Римо была белой. Нос – прямой, как стрела, и тонкий, губы тоже тонкие. Привлечь внимание могли бы разве что широкие запястья. Но привратник их не заметил. Из главного дома ему уже сообщили, что какой-то придурок выделывает перед камерами странные гримасы и о нем следует позаботиться.
Ему велели по мере возможности вести себя сдержанно. Сначала просто вежливо попросить уйти, а если не послушается, сломать ногу металлической трубой. Потом вы звать полицию и “скорую помощь”, которые его и заберут. Если же пришелец окажется уж слишком наглым, еле дует сломать ему и челюсть.
– Выметайся отсюда! – велел Гонсалес-и-Гонсалес-и-Гонсалес.
Это считалось вторым предупреждением. А всего надо было сделать три. Гонсалес прижал два пальца к маленькому передатчику, стоявшему в его будке. Таким образом он не собьется со счета. Осталось еще одно предупреждение.
– Нет, – ответил Римо.
– Чего?
– Я не собираюсь никуда уходить. Я здесь, чтобы прикончить твоего хозяина, – объяснил Римо. – Я намерен убить его и унизить. Мне сообщили, что его дети тоже тут.
– Чего? – проворчал Гонсалес.
Теперь уже сделаны все три предупреждения. Он потянулся было к шее незнакомца. Его огромные кулаки оторвались от передатчика, но замерли на полпути к шее нахала. Гонсалес внимательно посмотрел на свои руки. Пальцы, на которых он отсчитывал предупреждения, теперь болтались в воздухе. Гонсалес потерял счет и теперь не был уверен, сделал ли он все три предупреждения или все-таки нет.
– Эй, сколько раз я велел тебе убираться отсюда? – спросил Гонсалес. Может, чужак сам помнит?
– Я не собираюсь уходить. У меня дело к твоему хозяину.
– Нет, нет, – отмахнулся Гонсалес. – Я только хочу точно знать, сколько раз я повторял тебе, чтоб ты убирался отсюда. Как это было? Один раз? Или уже два?
– Не знаю, – ответил Римо. – Помню, ты в самом начале сказал “выметайся отсюда”.
– Верно. Эта первый.
– Кажется, был и второй раз, – припомнил Римо.
– Ладно. Три, – решил Гонсалес.
– Нет, было только два.
– Ну тогда считай, что получил еще раз.
– Еще раз что? – переспросил Римо.
– Три раза я предупреждал тебя перед тем, как удивить, – пояснил Гонсалес. Он уже начинал хитрить. – Ладно, получай третье предупреждение. Уноси отсюда свою задницу, пока я не переломал тебе ноги.
– Нет, – отказался Римо.
Гонсалес взялся за молоток. Ему нравилось слышать, как трещат кости, нравилось ощущать, как поддаются они под славным уверенным ударом. Нацелившись молотком на бедро наглого пришельца, Гонсалес хотел было попридержать парня свободной рукой. Однако же в руке, которой полагалось держать незнакомца, он вдруг ощутил какую-то странную легкость, объяснявшуюся тем, что рука больше ничего не держала. Она вообще пропала, а странный парень, кажется, даже не пошевелился.