– Так где же его в конце концов убили? – спросил Римо.
– Его не надо было убивать. Цель преследования заключалась в том, чтобы доказать и защитить священную и непреложную истину: ассасину должно быть заплачено. Тогда как ты даже не думаешь о дарах, и после этого еще жалуешься, что сходишь с ума.
– И что же произошло с тем принцем, который не заплатил? – снова спросил Римо.
– Он был лишен и своего королевства, и безопасного места, где мог бы преклонить голову для отдыха, лишен славы и чести. Точно ночной вор, точно ничтожнейший червь вынужден был он скрыться, дрожа от страха.
– Значит, мы упустили его? – просил Римо. – Синанджу упустило его?
– Займись своим рисом.
– Мы все-таки упустили его, верно? – упрямо продолжал спрашивать Римо, и лицо его вдруг просияло.
– Послушай, на твоем лице написано счастье. Если в ты только видел свою злобную белую усмешку, ты бы сгорел со стыда.
– Мне совершенно не стыдно. Я хочу узнать, как было покончено с принцем. Покажи мне его голову. Когда-то в Багдаде это было весьма популярно – выставлять головы казненных на городских стенах. Вот я и хочу посмотреть на такую голову.
– Он был унижен, – заявил Чиун.
– Мы не смогли его заполучить, правильно? Так как же тогда все разговоры о том, что якобы существует лишь один мир, где можно прятаться, а поскольку в этом же самом мире есть мы, следовательно, спрятаться нельзя нигде. Никто не может укрыться. Даже мы не можем. Куда же он скрылся, папочка?
– Рис.
– Теперь мой отпуск начинает мне нравиться, – заявил Римо. – Я хочу узнать, где он спрятался. Афины? Рим? Китай?
– Это, – возразил Чиун, – нехороший отдых.
– Кто его упустил – Великий Ванг или другой?
– Отстань, – буркнул Чиун, подбирая складки своего кимоно и пряча в них свиток.
Именно поэтому Римо никогда не хотелось изучать дары Дому Синанджу. Это же очевидно. Он не был готов к этому, а он, Чиун, не намерен заниматься превращением бледного клочка свинячьего уха в подлинного Мастера Синанджу. Некоторые вещи находятся за пределами возможностей даже Великого Чиуна.
* * *
Уорнер Дебни совершенно не выносил двух вещей. Во-первых, терпеть поражение, а во-вторых – признаваться в нем, и вот теперь он вынужден страдать от того и от другого, да еще когда речь идет о клиенте, у которого больше денег, чем у арабских шейхов.
На его глазах полученный им заказ и деньги улетучивались, несмотря на кучу находившихся в его чемоданчике подслушивающих устройств, некоторые из которых все еще были приклеены к полоскам пластыря. Он пытался объяснить мистеру Воберну, почему оказалось невозможно прослушать эту парочку.