В поисках интереснейших сюжетов
Первая командировка — в Женеву, столицу нейтральной Швейцарии. Город заполонен разведчиками всех воюющих сторон. В книге «Подводя итоги» Моэм писал:
«Новая работа давала пищу и моей любви к романтике, и чувству юмора. Методы, какими меня учили спасаться от слежки, тайные встречи с агентами в самых несусветных местах, шифрованные сообщения, передача сведений через границу — все это было, конечно, необходимо, но так напоминало мне дешевые детективные романы, что война в большой мере теряла свою реальность и я поневоле начинал смотреть на свои приключения как на материал, который смогу когда-нибудь использовать. Впрочем, все это было до того старо и избито, что я сильно сомневался в пригодности такого материала. Год я работал в Швейцарии. Работа была сопряжена с разъездами, зима выдалась суровая, а мне по долгу службы приходилось во всякую погоду пересекать на пароходиках Женевское озеро».
Документы о его работе в Швейцарии до сих пор засекречены, но характер ее можно отчасти представить себе уже упомянутому сборнику «Эшенден, или Британский агент», где рассказывается о карьере английского шпиона в первой четверти XX века. Так, например, в рассказе «Предатель» фигурирует живущий в швейцарском городе Люцерне англичанин Грантли Кейпор, изобличенный в шпионаже в пользу немцев. С помощью хитроумной комбинации Эшендену удается выманить Кейпора в Англию, где его казнят…
В другой новелле рассказывается о том, как британского агента вместе с завербованным им наемным убийцей, мексиканцем Мануэлем Сантаной, направляют в Неаполь с задачей перехватить в пути некоего грека, везущего секретные документы в германское посольство в Риме. По недосмотру агента и небрежности киллера погибает посторонний человек. Но агенты не очень расстроены такой оплошностью: производственные издержки, так сказать.
Когда работа в Швейцарии закончилась, Моэм, с согласия начальства МИ-6, поехал в США, где готовились к постановке две его пьесы. Но вскоре «боевая труба» призвала его в Петроград, в страну Достоевского, Толстого и Чехова, чьими книгами он зачитывался с юности.
…Итак, завтра встреча с Керенским.
Моэм решил пойти пешком в сторону дорогого ресторана «Медведь», где была запланирована встреча. В «Записных книжках» он делится своими впечатлениями о Петрограде 1917 года:
«Ярко выраженный характер имеет Невский проспект. Он грязный, унылый, запущенный. Очень широкий и очень прямой. По обеим его сторонам невысокие однообразные дома, краска на них пожухла, в архитектурном отношении они мало интересны… Витрины магазинов забиты жалкими изделиями. Нераспроданные товары разорившихся пригородных лавчонок Вены или Берлина — вот что они напоминают. Густой людской поток беспрерывно течет взад-вперед. Пожалуй, именно толпа определяет характер Невского. Если на других улицах в толпе встречаются по преимуществу люди одного слоя общества, то здесь — самых разных; разгуливая по Невскому, кого только ни увидишь — и солдат, и моряков, и студентов, и рабочих, и предпринимателей, и крестьян; они без умолку разговаривают, образуют толчею вокруг газетчиков, продающих свежий выпуск».