— Ты что-нибудь проливала? — тихо спросила она у испуганной девочки.
— Молоко, — едва слышно ответила ей Кейтилин. — Ты же сама мне его и разлила, не помнишь?
Тилли промолчала: разумеется, она не помнила, так как попросту не обратила на это внимания.
— Пойдём, — шёпотом произнесла она. — Говорят, драконы любят молоко. Не знаю, как линдвормы, но виверны точно.
Кейтилин не стала отвечать, а лишь покорно подхватила собеседницу, и они осторожно направились прочь от этого места. Чавканье становилось всё слабее и слабее, очертания дракона всё сильнее сливались с темнотой, пока полностью не растворились среди ночной мглы, кустарника и деревьев…
* * *
Остановились они только спустя какое-то время, когда окончательно устали. Тилли, впрочем, и дальше бы пропрыгала на одной ноге, но Кейтилин уже была не способна идти. Они упали под сосной, обессиленные и уставшие; дыхание их было тяжелое и медленное, а язык не шевелился. Так что они не смогли бы поговорить, даже если бы очень захотели…
А Тилли хотела. Она неожиданно поняла: Кейтилин почему-то было совсем не больно, когда та её несла. Она посмотрела на свою руку и неожиданно поняла, в чем причина.
«Я не касалась её, — подумала она. — Всё это время мои руки не касались её, а она держала меня за одежду».
Тепло разлилось по сердцу Тилли. Она ни в коем случае не делала жизнь девочки легче, но ей было приятно просто от одной мысли, что она может хоть как-то общаться с людьми, не боясь их обжечь или покалечить.
«Король всё равно их проклянёт, — вдруг вспомнила она. — Он всё равно съест любого, кого я встречу».
Она посмотрела на Кейтилин: та уже мирно спала, не раскладывая вещи на ночь.
— Вот дура-то, — вслух произнесла Тилли. — Тоже мне, отправилась в лесной поход. Линдвормов не знает…
Как ни странно, последнее шокировало девочку сильнее всего: она часто слышала о непригодности богатеньких деток к жизни, но чтобы настолько?!.. Не знать линдвормов — это всё равно, что не знать про лес, про деревья, про воду… Вот не видеть их можно, всё-таки скрытные твари, но чтобы не знать? Это же какой блаженной надо быть!
Но она спасла Тилли, и поэтому та просто не имеет права её подставлять.
Она осторожно встала и, морщась от боли, заковыляла прочь. Единственное, что Тилли могла для неё сделать — избавить от опасности, не дать возможности Паучьему Королю её съесть. Конечно, эта девочка совсем ей не нравилась, но Тилли умела быть благодарной за помощь.
Ночная тьма начинала потихоньку развеиваться, когда Тилли поняла, что смертельно устала. Ноге стало чуть полегче, по крайней мере, не подвернула. Ушиблась, конечно, знатно, синяк будет страшный, но ходить можно. Однако дело было не только в ушибленной щиколотке: за целый день Тилли пережила столько, сколько никогда не переживала за всю свою жизнь: днём она работала на фабрике, вечером — спасла, дура, чужого ребёнка и заодно подставила всю деревню… А теперь она встретила повелителя фей, едва не попала в лапы линдворма и кто знает, что её ждёт впереди.