— Что ж, ты считаешь, что ничего у нас не получится? — нарочито ласково заговорил Рифмач. — И как же это верно, лысая девочка! Действительно, ведь ты же куда лучше справишься с тем, чтобы поймать свою подружку! Правда, лысая глупая Кейтилин? А мы-то, дураки, хотели с тобой потягаться!
— Что? Нет, я не это… — воскликнула ошарашенно Кейтилин, но тут братья Рифмача начали смеяться так громко, что заглушили её возражения, и бросились врассыпную. Некоторые из них исчезали прямо в воздухе: вот так, подпрыгнули — и их и нет, как будто никогда и не бывало.
— Послушайте, вы не смеете… — кричала отчаянно Кейтилин, но всё напрасно: злых фей, которые до того мучали её почти что полдня, и след простыл. Наверняка они где-то рядом, прячутся под листьями и ветками, вот только человеческий взгляд Кейтилин не может их различить.
Она обессиленно упала на землю. Вот теперь ей в самом деле хотелось плакать: какая же она глупая, несносная гусыня! Ну разве не понятно было, что они её обманут? Зачем было хамить этим феям, возражать им? Разве не видела она прежде, какие они хитрые и коварные? Проклятье! Теперь Тилли из-за неё может попасть в беду, а Кейтилин ничего не сможет с этим сделать!
Выход оставался один: продолжать идти и постараться сделать как-нибудь так, чтобы не столкнуться случайно с Тилли. Лес большой, у неё должно получиться… наверное. Если Тилли сама не будет её искать, и какие-нибудь волшебные феи (или Имбирь, что вероятнее) не наведут её на след Кейтилин.
Но, может быть, пронесёт?
Кейтилин сделала несколько неуверенных шагов: пока земля не разверзалась под ногами, на неё не нападали со всех сторон разъяренные братья Рифмача, и небо не обрушивалось девочке на голову. Шаг Кейтилин стал увереннее: казалось, её ноги сами знали, куда идти, и она легко находила дорогу среди унылых одинаковых сосен.
Пока Кейтилин везёт. Вот хоть бы везло и дальше.
Уже вечерело. Здесь, под деревьями, это не так заметно, но если задрать голову наверх, можно увидеть и спокойное светлое небо с розовато-жёлтыми полосами по краям, и красноватые рваные облака, и даже уходящее солнышко (но не везде, только в особенных местах, где хотя бы чуть-чуть можно разглядеть горизонт).
Подходит к концу восьмой день путешествия. Это Кейтилин точно знала — она считала. Ведь если прекратишь считать дни своего приключения, то так можно окончательно лишиться ощущения времени, а вместе с ним и памяти. Память — это очень важно: Кейтилин не раз видела людей, этой самой памяти лишившихся, и не желала себе подобной судьбы. Поэтому она всё всегда записывала, а если не записывала, то учила наизусть — так даже оказывалось куда лучше.