— Не беспокойтесь, дедушка, все вы будете жить. — Вахид присел на корточки около Али-Атабекова.
Старик с первых слов вызвал у нас любопытство. Он прекрасно говорил по-русски, и его речь, звучавшая иронически, поразила нас.
— Ну-ну, говори дальше: голода не будет, Хорога везут караван зерна, ну, и рис, сахар. — Али-Атабеков говорил с таким чувством, будто уличал Вахида в чем-то плохом.
— Откуда вы знаете? — с удивлением спросил учитель.
— Ты, сын мой, в каждой кибитке так говоришь, и тебе не верят.
— Точно, дедушка, не верят, — с еще большим удивлением признался Вахид. — А почему?
— А вы знаете, какой слух уже неделю ходит по кишлаку? — спросил старик. — Назаршо мало дали хлеба в Хороге. Почему? В Хороге нет хлеба. И не будет большого каравана, неверные обманывают народ, люди все умрут с голоду…
— Кто это говорил? Кто пустил такой слух? — вмешалась нетерпеливая Назик.
Старик с любопытством и уважением смотрел на маленькую женщину в черной кожанке.
— Никто не знает, дочка.
— Этого не может быть. Кто-то видел, кто-то слыхал, — возразил я.
Старик перевел свой спокойный взгляд на меня и сразу посуровел.
— Басмачи хитрее тебя, комиссар. — В голосе Али-Атабекова прозвучала обида. — Они не ходят, как вы, по кибиткам, а за углом шепнут какой-нибудь старухе. И этот слух колхозники сами разносят по кибиткам, как свою беду, которая обжигает души. Они рассказывают ее в семьях и плачут. А от ваших слов, комиссар, не плачут. Им не верят.
Старик словно ударил меня в самое сердце.
— Правда, дедушка. Но кто вы такой? Вы так все понимаете, все верно говорите, что мы прямо в замешательстве, — говорил Вахид, пристально разглядывая Али-Атабекова.
— Разве так важно, кто я? Человек. Старик, который уже не может двигаться и приехал в свой родной Рын помирать.
— Стариков много в Рыне, но такого всезнающего я встречаю впервые. Вы откуда приехали?
— Из Хорога. Заболел и стар уже, ноги перестали двигаться, и я попросил, чтобы меня привезли в Рын: хочется умереть там, где родился.
Мы ушли из кибитки пристыженные. В тот же день я выяснил, кто такой Али-Атабеков. Этот удивительный старик до революции был переводчиком в казачьем полку, а в 1916 году вступил в партию и пять лет работал связным. Официально он числился караванщиком, перевозил грузы на трассе Хорог — Ош, а на самом деле вместе с грузами переправлял из Ташкента в Хорог партийные документы, литературу; был схвачен, приговорен к смертной казни. Уже солдаты рыли могилу, а он, привязанный к столбу, ждал смертного часа, но восставшие горожане освободили его. Али-Атабеков долго жил в Хороге и всего месяц как приехал в Рын, к дочери. Фаязов знал о его приезде, потому что дочь его принесла на заставу начальнику документы отца, — таков был порядок для всех переселяющихся в пограничную зону. Однако я в те дни был на посту Косарка и ничего об этом не знал.