Зверски захотелось есть и я уже представляла, как буду уплетать за две щеки блинчики любимой няни, запивая холодным кисло-сладким ширсом.
Все благодушное настроение выветрилось, когда на пороге усадьбы, я столкнулась с сестрой.
- Как водичка? — ехидно интересуется она.
- Освежает, - лаконично ответила я, пытаясь обойти красотку в пышных юбках, затянутую в узкий богатый корсет.
- Ты считаешь, что тебе повезло? — холодно процедила она, - он же колдун. Палач!
- Не палач, а дознаватель, - машинально поправила я, - и я считаю, что повезло тебе. Как жила в своем замкнутом мирке высшего общества, так и проживешь всю, оставшуюся жизнь. Не зная ничего кроме изменения моды на шляпки, сплетней о себе подобных и флирта с пустышками, что будут терпеть твой плоский светский юмор из уважения к папиной фамилии, а за спиной будут обсуждать твою не менее плоскую грудь. Вот оно — истинное везение…
- А что тебя ждет? - непривычно стерпела оскорбление сестра.
- Не знаю, - после недолгого размышления ответила я, - поживем — увидим…
Я чувствовала, как Кадди провожает меня взглядом, когда я давно оставила ее в одиночестве на крыльце. Мне нет особого дела до нее. Наверное, это издержки прошлого. Как не страшно, это осознавать, но моё рождение должно было погубить и сестру и мать. Этого не произошло по счастью! Но,кажется, мой дар остался недоволен, что его обделили таким количеством энергии при рождении и потому усилено заставляет меня думать, что они мне безразличны. Хорошо, хоть не заставляет ненавидеть. Надо срочно что-то сделать и обуздать свой ветер, пока он не унес меня за пределы мироздания, куда так сладостно тянул во сне…
К моему возвращению отец и Лис пришли к договоренности, удивлюсь, если они не распланировали имена наших будущих детей. Багаж старательной няней был упакован, слуги подготовили два экипажа для отправки нас в столицу. Выезд был назначен на «после обеда». До самого же обеда у меня было немного времени привести себя в порядок в дорогу. Тильба принялась споро приводить меня в состояние, в коем должна прибывать светская леди, дабы не позорить своего батюшку. Я мучительно терпела, как меня мыли, чесали, укладывали волосы, пронзая голову шпильками и затягивая потуже корсет. На мне было, не пойми, сколько нижних юбок, заметно мешающих ходить. Приходилось все время приподнимать подол, чтобы не навернуться на потеху сестрицы.
Корсет нещадно жал везде, где мог, шпильки кололи, волосы утяжеленные заколкой с каменьями тянули вниз и давили на черепушку, мешая жить. А количество юбок под тяжелым расшитым серебром платьем не позволяли добраться до ноги, которая ужасно чесалась. Ко всему этому солнце продолжало жарить землю и варить заживо ее обитателей. Парило так, что я истекала потом, отчего не чувствовала себя ни благородной, ни леди.