– Ох! – слабо выдохнула Мод.
Неужели это Эдвард говорит с нею так властно, возможно ли это?
– Ты согласна? – спросил Эдвард. – Да или нет?
Она смотрела на него как зачарованная. В ее глазах были страх и восхищение, и этот взгляд опьянял молодого человека. Исчезла та прежняя материнская снисходительность, которая приводила его в отчаяние.
Так смотрела на него леди Норин вчера ночью. Но леди Норин отступила куда-то далеко, прямо в область Романтики, и встала рядом с маркизой Бьянкой. Это – настоящее. Это его женщина.
– Да или нет? – повторил он и шагнул к ней.
– Д-да-а, – заикаясь, ответила Мод. – Но, ох, Эдвард, что с тобой произошло? Ты сегодня совсем другой.
– Да, – сказал он. – Двадцать четыре часа я был мужчиной, а не червяком, и, клянусь Богом, это себя оправдывает!
Он заключил ее в объятия и прижал к себе почти так же, как это мог бы сделать супермен Билл.
– Ты любишь меня, Мод? Скажи мне, ты меня любишь?
– О Эдвард, – прошептала Мод. – Я тебя обожаю…
Крупные поленья весело потрескивали в большом, открытом камине, но эти звуки заглушались шумом шести голосов, обладатели которых говорили практически беспрерывно. Группа молодых людей наслаждалась Рождеством.
Старая мисс Эндикотт, известная большинству собравшихся как тетушка Эмили, с улыбкой прислушивалась к доносившимся до нее отдельным фразам.
– Спорим, ты не съешь шесть пирожков с мясом зараз, Джин.
– А вот и съем.
– Нет, не съешь.
– В тебя столько просто не вместится.
– Еще как вместится. Съем три порции бисквита и две порции сливового пудинга в придачу.
– Надеюсь, что пудинг удался, – заметила мисс Эндикотт с некоторой неуверенностью. – Ведь приготовили мы его всего три дня назад. А рождественский пудинг надо готовить задолго до Рождества[56]. Я же помню, как в детстве была уверена, что слова последней коллекты[57] перед началом Адвента[58] – «Господи, молим Тебя, пошли благоденствие…» – это сигнал к началу готовки рождественских пудингов!
Пока мисс Эндикотт произносила эти слова, все остальные вежливо молчали. И не потому, что всем были так интересны ее воспоминания о давным-давно прошедших днях; просто все считали, что уделить чуточку внимания хозяйке дома – это признак хорошего тона. Мисс Эндикотт вздохнула и, в поисках понимания, посмотрела на единственного члена компании, возраст которого хоть немного приближался к ее собственному – небольшого мужчинку с головой странной формы, напоминающей яйцо, и торчащими нафабренными усами. «Этих молодых нынче трудно понять», – подумала про себя мисс Эндикотт. В старые добрые временя они сейчас сели бы в кружок вокруг нее и молча, с должным вниманием и уважением выслушивали бы перлы мудрости, произносимые старшими. А вместо этого они постоянно что-то говорят, причем разобрать, что именно, чрезвычайно трудно. Хотя они все равно очень милые дети… Взгляд мисс Эндикотт смягчился, пока она разглядывала их всех по очереди – высокую, всю в веснушках Джин, миниатюрную Нэнси Корделл, обладательницу прямо-таки цыганской красоты, близнецов, приехавших из школы на каникулы, Джонни и Эрика, и их друга Чарли Пиза и красивую, немного холодную Эвелин Хейуорт… Когда ее взгляд остановился на этой девушке, брови мисс Эндикотт слегка нахмурились, а глазами она стала искать своего старшего племянника Роджера, угрюмо сидевшего в сторонке и не принимавшего участия во всеобщем веселье – тот не отрывал взгляда от утонченной, нордической красоты девушки.