Когда Сергей, ошеломленный, покидал кабинет, полковник уже разговаривал по одному из телефонов. Сидевшие офицеры кивнули Сергею на прощание. Над Сергеем принял опеку прапорщик, одернувший выразительно автомат, они было тронулись к лестнице, как из двери выскочил давешний офицер, крикнул"Товарищ лейтенант, к полковнику!" Сергей снова подошел к кабинету - дверь его была отворена, полковник, говоривший, как заметил Сергей, уже по другому телефону, сказал в трубку - 'минутку !', обратился к Сергею : "Через час пятнадцать идет самолет в Ташкент из Кабула, я отдал приказ, чтобы вас захватили. Внизу стоит машина, они вас ждут! " и резко закрыл дверь. Сергей скатился вниз, так что прапорщик едва поспел за ним. Действительно, за линией постов с завывающим мотором дрожал зеленый 'газон'. Офицер, капитан, указал Сергею на кузов, среди солдат, встал на подножку, осмотрел кузов и резко хлопнул дверцей. Сергей, ошалелый от слышанного, пребывал в возбуждении от того, что скоро навсегда покинет эту сожженную землю. Он пытался предостерегать себя от преждевременных ожиданий, но весь был слишком переполнен словами - 'через час, через час !' Его не интересовала ни эта страна, ни сожаление от того, что он не узнал ее и вряд ли узнает, даже ни гибель разведгруппы, ничего, главное - вырваться отсюда. В городе застряли из-за проходившей бесконечной колонны, спустившейся с Саланга. Он привставал в кузове, пытаясь увидеть конец колонны, перетоптывался на месте. "Уже полста машин, а конца и краю им нет..." и он был готов прибить талдычащего сержанта. Через двадцать пять минут 'газон' подъезжал к Илу-76.Самолет, растопырив гигантские крылья, стоял в начале рулежной полосы, под ним расхаживал человек в голубой рубашке, теребящий шлем в руках. "Давайте скорее на борт..." раздраженно погнал он Сергея в хвост на опущенную аппарель. Сергей влетел внутрь, отдышался, устроился в кресло. В самолете стояла страшная духота, в освещенном солнцем чреве кое-где сидели люди.
Створки медленно сошлись и несмотря на иллюминаторы лучи не пробивали мрак, воцарившийся внутри.
Сергей озирал летное поле как с высокой горы - невдалеке происходила возня вокруг песочнокамуфлированных вертолетов, в них бегом загружались весьма легко одетые солдаты в панамах. Вертолеты затряслись от бешено раскрутившихся винтов и поползли вдоль взлетной полосы. Сергей хорошо знал, что это означает - он сам около двух месяцев пробыл в команде прикрытия полетов. 'Вертушки', в которых размещалось по отделению десантников, стартовали за мгновения до взлета транспорта, шли на высоте не выше пятидесяти метров по обеим сторонам взлетной полосы, отстреливая гроздья 'зажигалок', до тех пор пока 'борт' не взмывал на высоту, недосягаемую для ручных зенитных ракет. При замеченном пуске - а он четко определялся по поднявшемуся пылевому облаку и короткой вспышке - первой, и главной, задачей было закрыть 'борт', а второй только - уничтожить 'пусковиков'. Вертолеты должны были быть очень маневренны, поэтому облегчали их до предела, а десант вылетал разве что не голышом, только в бронежилетах, с автоматами и с шестью магазинами. Подниматься иногда приходилось больше десяти раз в день. Когда ракета попадала вместо цели в 'вертушку', в живых, как правило, не оставался никто. Полеты после таких случаев не отменяли, но проводили прочесывание и, если удавалось захватить стрелявших, их с передавленными гусеницами руками и ногами сбрасывали над 'зеленками'. Командование рассылало строжайшие приказы, виновных переводили с понижением, некоторых судили в Союзе. В ответ 'духи' подбрасывали изуродованные трупы, попавшихся в их руки пленных. По этому поводу тоже издавались приказы, но ракеты вылетали, а люди продолжали пропадать...