Столько наработать за один сезон без режиссеров-варягов было невозможно. Сам Олег кроме «Четвертого» поставил только «По московскому времени» Леонида Зорина да еще выпустил за Олега Табакова детский спектакль «Белоснежка и семь гномов». Кроме того, сыграл Его в «Четвертом», Ухова в «Старшей сестре» и Филиппа в «Пятой колонне». В тот сезон он не снимался в кино и, занимаясь только театром, провел адову работу. Участвуя в спектаклях «варягов», Бориса Львова Анохина и Георгия Лордкипанидзе, всего лишь как исполнитель ролей, он все равно вмешивался в их работу по праву художественного руководителя и первого актера «Современника».
До «сезона пяти спектаклей» у нас почти не бывало приглашенных режиссеров. Исключение тогда составили двое: Анатолий Эфрос, осуществивший постановку «Никто», и Сергей Микаэлян, режиссер пьесы Олега Скачкова «Взломщики тишины». Вдобавок принесла в театр комедию Шварца Мара Микаэлян. Чета Микаэлянов бесславно потрудилась в «Современнике». Не лишенная занятности пьеса Скачкова, в которой довольно остро поднималась проблема отцов и детей – острей, чем в пьесах Розова, – страдала тем не менее профессиональным несовершенством. Когда ко всему прочему добавилась невнятная режиссура, это привело к провалу и у начальства, и у публики – совпадение не очень частое, – в результате чего «Взломщики» не прошли и двух десятков раз. Ефремов не дал Сергею Микаэляну самому выпустить спектакль: по просьбе актеров он вмешался в режиссуру, но на сей раз даже это не спасло спектакль. Как актер «Современника» я имел несчастье дебютировать именно в нем – и вполне хватанул горечи общего поражения, которое, понятно, пережил особенно болезненно после успеха своего Гамлета. Вышел на премьере на аплодисменты, а ушел со сцены, как у нас говорится, «под стук собственных каблуков».
Мара Микаэлян была молодцом, предложив ставить «Голого короля», заварив, по сути, это дело. И не кто иной, как она, привела в театр Валю Доррера. Все это нельзя недооценивать. За все надо быть благодарным. Однако справедливость требует также признать, что этим ее функции и ограничились, как ограничивались функции Е.И. Зотовой при Н.П. Охлопкове. Когда Мара начала репетировать, сразу стало понятно, что режиссер она никакой. Словом, спектакль сделал Ефремов. Он каким-то полуобъяснимым чудом – да может ли вообще кто-то объяснить или хоть полуобъяснить чудо, оно же тогда перестанет им быть! – слепил, склеил, срастил, сживил все вместе. Шварцевскую пьесу плюс музыку Колмановского плюс стихи Светлова плюс оформление Доррера плюс актерские наши усилия (а минусом, может быть, была разве лишь Марина режиссура), как слепил, склеил (правда, тут уж слова «сживил» не произнесешь, тут другой уровень и пьесы, и режиссуры) «Белоснежку и семь гномов».