И когда мне как режиссеру приходится делать замечание хорошему, опытному, известному актеру, он сначала смотрит с недоумением, потом, как правило, раздражается и резонно, с его точки зрения, возражает: «Вы толкаете меня на наигрыш и вольтаж! Я еле избавился от этого свойства вашей режиссуры!»
Когда в спектакле возникает наигрыш, вольтаж, которые я и сам терпеть не могу? Когда актер, не обладая нужным темпераментом, голосом, широким дыханием игры, куражом – словом, умением оправдать режиссерское построение, темперамент и темпоритм режиссуры, пытается послушно это сделать. Пытается, но увы, это ему не дано от природы. А режиссер уже ничем помочь не может, он не станет менять замысел и облегчать поставленные задачи. Однако во всем виноват он, режиссер. Он ошибся при распределении ролей. И если в кино можно «взять дублем», закрыть актера при монтаже, добрать на озвучании, наконец, переозвучить одного актера другим, то в театре он этих технических уловок лишен, здесь все на «чистом сливочном масле», в театре актер весь как на ладони.
Это свойство – умение облегчать себе жизнь на сцене – актеры часто оправдывают ссылками на органику, хороший вкус и т. д. На самом же деле – это черта, обнаруживающая в актере отсутствие подлинного профессионализма. Когда актер «просаживает» спектакль, он тем самым взваливает на своих партнеров дополнительный груз. Кто-то вместо него должен добавить энергетики в электромагнитное поле спектакля, которое недодал «органичный» мастер. И партнеры, вынужденные совершать дополнительные усилия, сами начинают от этого наигрывать, хуже играть. Если же и они, не желая форсировать, опустят напряжение, остроту обстоятельств, темпоритм до своего паразитирующего партнера, то спектакль просядет окончательно. С этим, увы, мне не раз приходилось сталкиваться как режиссеру.
Как актер я подвержен другой крайности – я скорее переберу в ущерб себе, чем позволю просадить спектакль. Именно поэтому еще в «Современнике» О.Н. Ефремов, поручая мне главные роли, говорил: «Миша, конечно, может сам сыграть плохо, но спектакль вытащит…»
Еще один довольно распространенный порок: актеру только кажется, что он общается с живым партнером. На самом деле он как бы видит его и не видит одновременно. Он ведет диалог как бы с ним и не с ним, он как бы слушает, как бы воспринимает, как бы воздействует на него, как бы борется с ним. При этом он плачет, смеется, переживает, играет, но все это – отдельно от живого партнера. Такой актер не способен к живому процессу на сцене. Он играет себя, а играть следует партнера, воспринимать его и взаимодействовать с ним, сегодня, сейчас, сию минуту…